85 лет со дня рождения Виктора Голявкина

31 августа 2014 года

31 августа 2014 года исполняется 85 лет со дня рождения Виктора Владимировича Голявкина (1929–2001) – писателя и художника, товарища по литературе Виктора Конецкого.

Они познакомились в литобъединении при издательстве «Советский писатель» и с 1956 года шли одной, так называемой иногда в литературоведении «ленинградской волной».

«29 мая 1957 года занятие в лито было посвящено написанию моментального рассказа, за два часа; потом рассказы читались каждым автором вслух, обсуждались и назывались лучшие – победители турнира, – рассказывает вдова Голявкина Л.Л. Бубнова. – Конецкий и Голявкин разделили Первую премию за рассказ на этом конкурсе. Конецкий за рассказ в традиционно классическом стиле получил “Испанский дневник” М. Кольцова, изданный “Советским писателем”, а Голявкин – за авангардно юмористический рассказ “Пуговица” получил трехтомник В. Маяковского Малой серии Библиотеки поэта.
Эти два победителя литтурнира были духовно связаны всю жизнь. Непосредственные встречи их были случайными – в основном в Союзе писателей. В 1960-е годы, как я уже писала в романе “Стрела Голявкина”, посвящённом шестидесятникам, “все друг к другу ходили”. Голявкин всюду брал меня с собой, пока у нас не родился ребенок. Но к Конецкому в гости не захаживали ни разу, и он не появлялся у нас. Ему было некогда плавать среди нас по суше Ленинграда…»

…Не знаю, как Голявкину, а Виктору Викторовичу история написания «моментального рассказа» запомнилась; о том поведал мне и Владимир Шумкин, начальник Кольской археологической экспедиции ИИМК РАН:

«В жизни мне везло (особенно в юности) на великих людей. Это и академики Келдыш и Пиотровский, и актёр Николай Симонов, и поэтесса Ольга Берггольц, и профессор Абрам Столяр, и многие другие. Но неожиданная встреча с Виктором Викторовичем Конецким в середине 1970-х, по особенному “царапнула” сердце и навсегда осталась в памяти.
Оказавшись в гостях в доме милой, интеллигентной, абсолютно петербуржской семьи, состоящей из мамы и дочери-студентки, с которой я познакомился в археологической экспедиции, угощаясь чаем с вареньем, услышал звонок.
Хозяйки открыли дверь, обрадованно встретили “пришельца”. Им оказался худой человек с резкими, мужественными, как бы вырубленными, но приятными чертами лица, в чистом, но не “первой молодости” тёмном костюме.
Не садясь за стол, он подошёл ко мне и, протянув руку, как-то очень просто, буднично произнёс: “Виктор Конецкий”. Я встал, в голове пронеслось: неужели... тот самый. Я уже был знаком с его прозой, хлёсткой и правдивой, любил её…
Хозяйка сказала: “Не тушуйся, Володя, да, писатель Виктор Викторович Конецкий”. Я представился: “Владимир”, на что В.В. потребовал: “Отрапортуйте полностью”. – “Владимир Шумкин, археолог,” – вытянувшись “во фрунт”, рявкнул я. – “Так лучше”, – услышал в ответ.
Тут же появилось на столе красное сухое вино, а когда В.В. узнал, что я уже изрядно потоптался на Кольском полуострове, интерес возрос необычайно. Он расспрашивал о работе, местах, новостях. Когда слышал о знакомом, будь то маяк, ресторан или посёлок, тут же “выдавал” небольшие искрометные, иногда грустные, чаще весёлые, с особым юмором рассказы.
Вдруг, когда хозяйки отвлеклись, В.В., пронзительно посмотрев мне в глаза, спросил: “И долго, археолог, будем пить эту женственную жидкость? Может, перейдем на более существенное?” У меня в портфельчике была бутылка водки, но я как-то постеснялся выставить её на стол, “блюдя интеллигентность местности”. Передавая её В.В., услышал: “Наш человек. Но просто так пить её негоже, нужно облагородить”.
Потом он откупорил бутылку и, отвернувшись, порылся в карманах, произведя какое-то действо.
Разговоры продолжались по нарастающей, становясь всё более интереснее: литература, общество, политика.
Тут уж я превратился целиком во “внимающее ухо”.
Когда “мужская жидкость” закончилась, В.В., улучив момент, вытряхнул последние капли на ладонь, и я увидел... маленькую белую пуговицу с четырьмя, как и положено этому типу изделий, отверстиями. “Что это, талисман?” – спросил я. – “Не знаю, помогает… Давняя история, позже...” – ответил он.
Попрощавшись с хозяйками ближе к полуночи, мы шли к остановке транспорта, и В.В. рассказал, что его учитель в литобъединении однажды дал задание написать за два часа рассказ под названием “Пуговица”. В.В. написал о другом, получил первую премию. Среди его друзей был Виктор Голявкин, который написал очень хороший рассказ именно про пуговицу, – с ним и разделил Конецкий премию. И В.В. с тех пор носит с собой пуговицу, и использует её так – применительно к водке. Посмеялись...»
И ещё В.Я. Шумкин добавил: «Что меня поразило и в разговоре тогда, и в творчестве Конецкого: он всегда говорит от первого лица, от себя лично. Он жил и писал по принципу: “Делай, что должно и будь что будет”. Проза его навсегда. Завидую тем, кто впервые откроет его книги…»

Эти слова можно отнести и к Голявкину.
Виктор Голявкин печатался, в основном, как детский писатель – в детской литературе он нашёл свою нишу в сторонке от проторенных дорог соцреализма, и сохранил тем своё достоинство и талант. К тому же, для детей, как известно, писать нужно как для взрослых, только – лучше. И Виктору Голявкину это удавалось.
Его называли (совершенно справедливо) последователем Михаила Зощенко, его ценил Юрий Олеша, у него учился Андрей Битов, и – учатся многие из тех, кто пришёл в литературу позднее.
Сам Виктор Голявкин считал себя, прежде всего, художником. Художник и есть, но не потому, что окончил Академию художеств: он создал свою «короткую, хулиганскую, абсурдистскую и при этом очень добрую прозу» (Дм. Быков), таковы и его живописные работы.

В день 70-летия В.В. Голявкина Конецкий отправил меня поздравить друга – сам был болен. «Витька Голявкин! Ты всегда был хулиганом, шпаной, бюрократом и, вообще, бандитом. Пожалуйста, не меняй статус! Твой всегда послушный, тихий, каждый день не моющий шею Витька Конецкий. 31.08.99». На обороте этой записки, адресованной юбиляру, приписал: «Хвораю, братишка. Твой ВК». В подарок были посланы: книги, бутылка «Капитанского» рома и тельняшка.

Виктор Голявкин и сегодня «не меняет свой статус» – его книги – ироничные и сконцентрированные по мысли – читают – и дети, и взрослые.

ТАТЬЯНА АКУЛОВА