29.03.2015

30 марта – день памяти Виктора Конецкого

30 марта – день памяти Виктора Конецкого

ПОМНИМ, И ДУМАЕМ О ВАС – С НЕЖНОСТЬЮ И ЛЮБОВЬЮ,  ДОРОГОЙ НАШ КАПИТАН

АНАТОЛИЙ АНИСИМОВ

«ДА ЗДРАВСТВУЕТ ПРАВДА МИРА»

Памяти Виктора Конецкого

Наше общение с Виктором Викторовичем Конецким длилось двадцать один год, началось оно в марте 1981 года и закончилось в марте 2002 года. Считал я его одним из своих духовных отцов.

Судьба столкнула нас при довольно неприятных для Виктора обстоятельствах, которые произошли друг за другом с небольшим перерывом.

Первое обстоятельство: у одного из московских близких друзей Виктора был арестован в Ленинграде за хранение и сбыт наркотических средств сын.

Друг был известной творческой личностью, пользовался большой популярностью, в том числе и в высших сферах, и нажал на все кнопки. В результате, с самого верха поступило распоряжение освободить наркомана из-под стражи и передать дело для дальнейшего расследования в прокуратуру.

Исполнять это распоряжение пришлось Аркадию Григорьевичу Крамареву, в то время начальнику подразделения, в котором и находилось в производстве пресловутое дело.

Отец не был уверен, что сын, оказавшись на свободе, снова не свяжется с наркотиками, и попросил Виктора встретить непутёвого парня прямо у выхода из «Крестов», на такси отвезти в аэропорт, купить билет и посадить в самолёт, а в Москве его встретят у трапа и доставят по назначению. Оправданное недоверие к сыну, т.к. наркоманы одни из самых ненадёжных людей в мире…

В процессе исполнение этого поручения А.Г. Крамарев сказал Виктору Викторовичу, что если бы арестовали его сына, то никто бы не освободил его. Виктор и сам прекрасно понимал, что мероприятие это идёт не по нормам закона и чувствовал себя весьма неуютно. По природе своей был он человеком очень правдивым и справедливым.

Второе обстоятельство было ещё более болезненным для Виктора.

В адрес Ленинградского отделения Союза писателей из разных концов страны стали поступать письма примерно одного и того же содержания: какой же нехороший человек ваш писатель Конецкий. Находясь в таком-то городе, обратился с просьбой помочь ему с деньгами, т.к. его обокрали, и нет денег даже на билет до Ленинграда. Его выручали, он обещал по возвращении домой вернуть долг, но вот прошло много времени, а от него ни слуху, ни духу. И а мы ему так верили!..

Короче, появился мошенник, который представлялся Конецким и обманывал доверчивых людей, к тому же почитателей его таланта (в противном случае, с какой стати давать в долг человеку, с которым не знаком?)

Надо было знать Виктора с его обострённым чувством справедливости, щепетильностью, чтобы понять, как сильно он был уязвлён.

Дело это само по себе совершенно рядовое, и явно не для расследования следственной частью Главного Управления внутренних дел. Но из уважения к Виктору Викторовичу оно было принято к производству именно следственной частью и поручено одному из самых опытных следователей. Вскоре мошенник был задержан.

Я в то время был одним из руководителей Главного следственного управления и большим почитателем Виктора Конецкого, и пройти мимо меня эти дела никак не могли. И вот по моей просьбе А.Г. Крамарев, не меньший поклонник Виктора, переговорил с ним и пригласил выступить у нас на читательской конференции.

Прошла конференция на «ура», зал был заполнен битком. Наши ветераны вспоминают её до сих пор.

Виктор Конецкий на встрече с читателями в ГУВД.
16 марта 1981 года

Так состоялось наше знакомство, перешедшее спустя какое-то время, как мне кажется, в дружеские отношения. Через непродолжительное время Виктор заявил, что хватит обращаться друг к другу на «Вы», а пора переходить на «ты».

Для меня это достаточно болезненный вопрос, т.к. только с очень близкими людьми я признаю «ты». С Виктором это произошло совершенно естественно. Любая встреча с ним была для меня как праздник. Он много сделал для раскрепощения моего духа.

Чаще всего мы бывали у него с Крамаревым, но, когда Аркадий Григорьевич возглавил Главное Управление внутренних дел (причём, в самое сложное и тревожное время – 1991-1994 годы), ему стало труднее выкраивать время, и я стал бывать у Виктора со своим зятем Владимиром Замышляевым.

Володе удалось сделать хороший подарок к 70-летию Виктора Викторовича – издать его книгу «Камни под водой. Из ранних рассказов». Подарок был ценным по двум причинам. Во-первых, в те годы на книжном рынке спросом пользовался только ширпотреб, хорошую прозу почти не издавали. А во-вторых, в этом сборнике Виктор Конецкий впервые был представлен и как художник, в приложении были помещены некоторые из его акварелей.

Нужно было видеть неподдельную радость Виктора, когда мы с Аркадием Григорьевичем вручили ему первые экземпляры книги! Произошло это в офисе ПЕН-клуба на Думской, где писательское сообщество отмечало юбилей В.В. Конецкого…

Кстати, Виктор не раз касался вопроса о том, что для писателя самое главное увидеть своё произведение напечатанным, а гонорар – это на втором или третьем месте. Не знаю, разделяла ли полностью эту точку зрения его жена Татьяна, но я твёрдо знаю, что с её появлением в доме все денежные проблемы легли на её плечи. А Виктор, по моим наблюдениям, с этого времени имел весьма смутные представления о ценах в магазинах, о расходах на ЖКХ, и даже о днях недели.

…Когда юбилейные речи прозвучали и были расставлены столы, то мы с Крамаревым разместились где-то в конце зала. Но не тут-то было. Виктор своим командирским голосом приказал нам сесть за его стол, оказав великую честь оказаться в одной компании с Беллой Ахмадулиной, её мужем театральным художником Борисом Мессерером и Андреем Битовым.

Морское же сообщество отметило юбилей Виктора на следующий день на борту крейсера «Аврора».

Из своих наблюдений я сделал вывод, возможно, ошибочный, что моряки, как военные, так и гражданские, как-то более тепло и даже нежно относились к Виктору, искреннее и эмоциональнее, чем писательская братия. По-моему, и Виктор отвечал им тем же.

Виктор Викторович говорил не раз, что больше всего его читают в портовых городах. Однажды мне самому пришлось убедиться в этом. Мы с женой оказались в санатории в «нашенском городе», по выражению одного из наших классиков, т.е. во Владивостоке. В первый же день я отправился в санаторную библиотеку, записался у очень молоденькой и приветливой библиотекарши, и пошёл в читальный зал. И что же вижу?! Стенд – «К 155-летию со дня рождения Л.Н. Толстого», на котором красуется книга «Хождение по мукам»… На втором стенде с иностранной литературой увидел томик Юрия Рытхэу…

При мне одна из докторов санатория попросила выдать «Слово о полку Игореве», пояснив, что книга нужна её дочке для подготовки к школьному уроку. Библиотекарь ушла в подсобное помещение, а вернувшись минут через пять-шесть, попросила зайти попозже, мол, книги нет на месте… Когда врач ушла, девчушка шёпотом обратилась ко мне с просьбой напомнить ей кто автор «Слова». И мне, тоже шёпотом, пришлось объяснить, что автора пытаются отыскать уже многие столетия…

В другой раз я решил посмотреть на полках книги Конецкого. Бирка и его именем стояла, но книг не было. Библиотекарь пояснила, что книги Виктора Викторовича нарасхват и по записи. На той же полке стояли книги Кочетова, среди его книг я обнаружил одну из книг Конецкого. Библиотекарь расстроилась: книги Кочетова не читают, и если среди них затесалась книга Конецкого, то она может надолго затеряться, а спрос огромный…

Потом я рассказал обо всём этом Виктору. Про Алексея Толстого, удостоившегося стоять рядом с Львом Толстым, он сказал что-то вроде: «Ну, он же тоже считал себя графом»; про Юрия Рытхэу сказал: «Бывает»; эпизод со «Словом» списал на юность библиотекарши; а вот присутствие его книг среди томов классика Кочетова, заставило Виктора подпрыгнуть от возмущения.

Виктор Викторович крайне редко обращался с какими-либо просьбами, на моей памяти их было две. Первое обращение было даже не просьбой, а скорее требованием. В день гибели «Эстонии» Виктор позвонил поздно ночью и отдал распоряжение немедленно выехать в Таллин и в течение трёх суток разобраться в причинах гибели парома. Он хотел знать истинные причины гибели людей, а не официальную версию. Сказано это было безапелляционным голосом. Я ответил: «Есть. Будет исполнено!»

Да, он выпивал, и никогда этого не скрывал, и в автобиографии написал: «…из разночинцев, русский, баловень судьбы, пьющий…» И твёрдо отказывался от спиртного во время «запойной» литературной работы.

Вернусь ко второй его просьбе. Узнав, что мы с женой летим в Париж, Виктор Викторович поинтересовался, предусмотрено ли в туристическом плане нашей группы посещение русского кладбища в Сент-Женевьев-де-Буа, и изложил свою просьбу.

Одна из его корреспонденток, а именно Вера Исааковна Адуева (её прекрасные письма опубликованы в книге «ЭХО. Вокруг и около писем читателей»), прислала из Москвы несколько осколков, подобранных ею на Мамаевом кургане в Сталинграде сразу после войны. И к осколкам приложила небольшое письмо. «Вика: эти осколки я собрала на Мамаевом кургане весной 46 года, когда всё было не тронуто <…> Когда я встретилась с Некрасовым в Коктебеле, то ему об этом сказала. Он обрадовался, но я потом забыла. Сейчас, разбирая ящички, нашла и очень хотела бы, чтобы они попали в землю, в которой он лежит. Отсюда из моих знакомых в Париж никто не ездит. Писатели, наверное, бывают. Пожалуйста, попросите кого-нибудь это сделать. В.И.»

Виктор передал мне письмо, сталинградские осколки, присланные Адуевой, флакон с землёй, которую по его просьбе с Мамаева кургана привёз его друг композитор Борис Тищенко. Всё это было уложено в коробочку. Я посчитал за честь выполнить ответственное поручение Виктора: отвести коробочку с реликвиями в Сент-Женевьев-де-Буа на могилу Виктора Платоновича Некрасова.

…И вот мы на удивительном русском кладбище под Парижем, где вдали от родных мест упокоены русские изгнанники – писатели, музыканты, художники, представители Белой гвардии, великие князья и княгини. Только от перечисления имён кружится голова: Иван Бунин, Иван Тхоржевский, Александр Галич, Зинаида Гиппиус, Дмитрий Мережковский, Константин Коровин, Зинаида Серебрякова, Шмелёв, Тэффи, Тарковский, мать Мария…

За могилой Виктора Платоновича Некрасова, автора книги «В окопах Сталинграда», явно ухаживают. Мы прикопали коробочку со сталинградскими осколками, землёй и письмом на могиле писателя, положили гвоздики. Затем, выполняя просьбу Татьяны, положили большой букет цветов на могилу Ивана Алексеевича Бунина и поставили стеклянную чашу с зажжённой свечой…

В предпоследний день пребывания в Париже, мы посетили кладбище Монпарнас, и возложили букет роз на могилу Александра Алёхина, первого русского чемпиона мира по шахматам. Виктор неоднократно упоминал в разговорах, что его отец Виктор Андреевич работал следователем в Василеостровском районе Петрограда и был знаком с шахматистом, выпускником училища правоведения, работавшим в революционные годы также в уголовном розыске и следователем. В доме Виктора хранились шахматы, к которым прикасалась рука гениального Алёхина.

Виктор Конецкий, Анатолий Анисимов и Владимир Замышляев

Последний раз я имел счастье общаться с Виктором во второй половине дня 29 марта 2002 года. Он был очень болен и слаб, но всё же смог дрожащей рукой надписать мне пятый том собрания сочинений. На следующий день Татьяна Валентиновна сообщила нам о смерти мужа…

…У меня на полках десятки книг Виктора Конецкого, с автографами и без. А ещё два тома «Нюрнбергский процесс», перекочевавшие по воле Виктора из его библиотеки в мою. Каким образом эти два «кирпича» (каждый весом не менее двух килограммов, в каждом томе по 1 000 страниц), изданных в 1955 году, оказались в его библиотеке, я представляю смутно, скорее всего, это показатель широты его кругозора. Как-то в разговоре, узнав, что в меня нет этих книг, он достал их с полки и начертал: «Толе – Виктор – и да здравствует правда мира». В этих словах он весь – Виктор Конецкий.  

Март 2015 года

 О НАШЕМ АВТОРЕ:

Анатолий Фёдорович Анисимов родился в 1937 году под Ленинградом. Выпускник юридического факультета ЛГУ. Заслуженный юрист РФ. Живёт в Петродворце (Петергоф).