Димитрий Александрович Брянчанинов (5 [17] февраля 1807 г. – 30 апреля [12 мая] 1867 г.) блестяще окончил Главное инженерное училище в Санкт-Петербурге, а через год, заболев, оставил военную службу и получил отставку. В годы учёбы Брянчанинов был желанным гостем во многих великосветских домах, в доме президента Академии художеств А.Н.Оленина (его литературные вечера посещали, в числе других, А.С.Пушкин, И.А.Крылов, К.Н.Батюшков, Н.И.Гнедич) считался одним из лучших чтецов-декламаторов. В возрасте 20-ти лет Брянчанинов поступил послушником в Александро-Свирский монастырь. В 1831 году он был пострижен в монашество с именем Игнатий. Так начался духовный путь святителя Игнатия Брянчанинова.
В ноябре 1833 года император Николай I поручил двадцатисемилетнему архимандриту Игнатию управление пришедшей в запустение Троице-Сергиевой пустынью под Петербургом (Стрельна). С этим местом были связаны двадцать лет служения святителя Игнатия Брянчанинова (1834 – 1857 гг.), в последующем – епископа Кавказского и Черноморского (1857 – 1861 гг.).

В Сергиевой пустыни ему пришлось перестраивать храмы и корпуса, заводить подсобное хозяйство, упорядочить богослужение. Известный церковный композитор протоиерей П.И.Турчанинов по его просьбе взял на себя труд обучения монастырского хора, и создал несколько лучших своих музыкальных произведений специально для этого хора, а композитор М.И.Глинка, глубокий почитатель архимандрита Игнатия, занялся изучением древней русской музыки и своими советами способствовал повышению музыкальной культуры хора обители.
Имя архимандрита Игнатия, богослова и духовного писателя, знали во всех слоях общества. Знакомства с ним, его советов и наставлений искали многие выдающиеся люди России. Среди них Николай Гоголь, Фёдор Достоевский, А.А.Плещеев. Николай Лесков посвятил Брянчанинову свой рассказ «Инженеры бессребреники».
Троице-Сергиева пустынь расположена на южном берегу Финского залива. Близость обители к морю не могла оставить Игнатия Брянчанинова равнодушным и к судьбе русского флота, тем более, что священники пустыни часто командировались во флот для морских кампаний.
Сравнительно недавно в РГА ВМФ было обнаружено письмо Павла Степановича Нахимова Игнатию Брянчанинову.
Всеобщую любовь и уважение общества Павел Степанович Нахимов завоевал командуя эскадрой Черноморского флота, во время Крымской войны после Синопского сражения: 18 ноября 1853 года за три часа русскими кораблями было уничтожено семь турецких фрегатов, три корвета, военный пароход и несколько транспортных судов с их экипажами и десантом – до четырех тысяч человек, были уничтожены береговые батареи и укрепления Синопа, взяты в плен командующий турецкой эскадры и два командира судов (русская эскадра потеряла 37 человек, 229 человек было ранено, большие потери понёс флагманский корабль).
На победу русского оружия Игнатий Брянчанинов отозвался письмом к П.С.Нахимову (1 февраля 1854 г.):
Подвиг Ваш, которым Вы и сподвижники Ваши с высоким самоотвержением подвизаетесь за Россию, обратил к Вам сердца всех Русских. Взоры всех устремлены на Вас; все исполнены надежды, что сама Судьба избрала Вас для совершения дел великих, нужных для Отечества, спасительных для православного, страдающего Востока. Не сочтите ж странным, что пишет к Вам Русский, не имеющий чести быть лично знакомым с Вами. Примите дружелюбно мои строки; примите присылаемую при них на благословение Вам, от обители Преподобного Сергия икону Святителя Митрофана Воронежского, новоявленного чудотворца.
Пред этою иконою братство здешней обители отслужило молебен Угоднику Божию, и с нею присылает Вам свои усердные молитвы о том, чтобы Святитель Митрофан содействовал Вам к поражению врагов.
Вы спросите: почему от обители Преподобного Сергия – икона Святителя Митрофана?
Когда впервые сооружался Черноморский флот в Воронеже по повелению Петра Великого – сюда смею относить основание этого флота, – Святитель Митрофан содействовал гениальному Царю казною своею в сооружении судов. “Всякий сын отечества, – сказал Святитель, – должен посвящать остатки от издержек своих нужде Государственной: прими же, Государь, и от моих издержек сии оставшиеся деньги и употреби против неверных”. При этом Епископ Воронежа поднес Царю шесть тысяч рублей серебряными копейками.
Теперь Святый Митрофан сделался богаче и могущественнее, как свыше облаченный благодатию чудодейства. Да снидет он на помощь к тому флоту, об основании которого он присоединил свои усилия к великим трудам Государя! да снидет он на брань против тех неверных, против которых он возбуждал Православного Царя, и против гордых помощников их <…>»

Ответное письмо П.С.Нахимова святителю Игнатию Брянчанинову (март 1854 г.):
Не нахожу слов для выражения глубокой признательности моей за внимание, оказанное Вами лично мне и товарищам моим по службе письмом Вашим от 1 февраля, и за молитвы Ваши о нас, и за благословение от Вашей обители иконою святителя Митрофана Воронежского Чудотворца.
Ходатайство Церкви пред Господом Богом об успехах оружия Православного Царя нашего подкрепляет дух наш и упование на всесильную святую помощь Господа в защиту Православия. Утешительные слова Ваши тем глубже проникли в души наши, что получены во время приготовления нашего к принятию Святых таинств. И исполнив этот священный долг христианина, каждый из нас с новыми силами готов встретить врага драгоценного Отечества нашего. Присланная Вами с благословением Икона Святителя будет щитом нашим. Это изображение Святого лика будет всегда сопутником моим на море, молитвы пред ним – утешением моим в час скорби.

Но простите, что и после такого внимания к нам осмеливаюсь по общему желанию моих сослуживцев еще утруждать Вас покорнейшею просьбою – молить Господа Бога об упокоении души бывшего начальника и благодетеля Черноморского флота, адмирала Михаила Петровича Лазарева. Его неусыпным трудам и попечениям обязаны мы настоящим воинственным состоянием наших кораблей и бодростию духа, способствовавших, при помощи Божией, выполнить повеление нашего Царя. Его действительно бескорыстное самоотвержение поныне руководит нас в служебной и [нрзб.] жизни. Да упокоит Господь душу незабвенного начальника и товарища <…>» (Полное собрание творений Игнатия Брянчанинова. Т.8).
Узнав о гибели П.С.Нахимова на Малаховом кургане Севастополя, Игнатий Брянчанинов служил за упокой его души, и долго молился за него.
Озабоченность святителя Игнатия об укреплении русского флота звучит и в его письме к о. Макарию Оптинскому (20 июля 1855 г.): «Против нашего монастыря с последних чисел мая до 17 июля стоял отряд Англо-Французского флота, занимавший так называемый северный фарватер, который находится прямо против северного фасу Сергиевой Пустыни, т. е. прямо против настоятельских келлий, трапезы и Теплой церкви, составляющих северный фас монастыря; этот северный фарватер находится в 17–23 верстах от монастыря. Неприятельский флот был очень ясно виден в хорошую погоду из верхних этажей. Послушали и выстрелов, от которых звучали стекла в окончинах. Но, по милости Божией, 17 июля я получил верное известие, что они ушли из виду от Кронштадта, конечно, удостоверившись в невозможности атаковать его. Братия наши видали, как они разводили пары, а потом удалились. Кажется, по благословению Божьему, осеняющему Россию, война эта как ни трудна по превосходству морских сил неприятельских, но должна окончиться к вящей славе и величию России. Здесь выстроены паровые винтовые канонерские лодки в таком количестве и такого отличного качества, что Англичане удивились им. При необыкновенных заботах Великого Князя Константина Николаевича о усовершенствовании отечественного флота можно ожидать, что не в многие годы Русские будут в состоянии на открытом море противостать врагам».

Святитель Игнатий Брянчанинов оставил сотни писем, богословских трудов и поучений, помогающих и сегодня нащупать свой путь к Богу и христианскому совершенствованию. В Сергиевой пустыни в Стрельне святитель Игнатий написал большинство своих произведений.
И как современно звучат слова святителя Игнатия Брянчанинова о судьбе нашего Отечества (1865 г.): «Европейские народы всегда завидовали России и старались сделать ей зло. Естественно, что и на будущие века они будут следовать той же системе. Но велик Российский Бог. Молить должно великого Бога, чтоб Он сохранил духовно-нравственную силу нашего народа – Православную веру… Судя по духу времени и по брожению умов, должно полагать, что здание Церкви, которое колеблется уже давно, поколеблется страшно и быстро. Некому остановить и противостоять… Нынешнее отступление попущено Богом: не покусись остановить его немощною рукою твоею. Устранись, охранись от него сам: и этого с тебя достаточно. Ознакомься с духом времени, изучи его, чтобы по возможности избегнуть влияния его…»
6 июня 1988 года Игнатий Брянчанинов причислен к лику святых. Его святые мощи покоятся в Свято-Введенском Толгском монастыре Ярославской Епархии.
Предлагаем вашему вниманию замечательный по мысли и слову текст Игнатия Брянчанинова «Житейское море» («Аскетические опыты». Том I) и фоторепортаж из Свято-Троицкой Сергиевой Приморской мужской пустыни.

Пред взорами моими – величественное море. Оно на севере по большей части пасмурно и бурно; бывает же но временам и прекрасно. Обширное море! глубокое море! привлекаешь ты к себе и взоры и думы. Безотчетливо гляжу подолгу на море. Нет разнообразия в этом зрелище; но взор и мысли не могут оторваться от него: как бы плавают по пространному морю, как бы погружаются в него, как бы тонут в нем. Какое в недрах моря хранится вдохновение! какая чувствуется полнота в душе, когда глаза насладятся и насытятся созерцанием моря! Посмотрим, друзья, посмотрим на море из нашего монастырского приюта, поставленного рукою промысла Божия у моря.
За морем – другое море: столица могучего Севера. Великолепен вид ее чрез море, с морского берега, на котором расположена обитель преподобного Сергия. Это море – участок знаменитого Бельта. Широко расстилается оно, хрустальное, серебряное, между отлогими берегами. Замкнуто оно Кронштадтом, за которым беспредельность моря сливается с беспредельностью неба.
Воспевал никогда святой Давид море великое и пространное. Тамо гади, ихже несть числа, говорит он, животная малая с великими, рыбы морския, преходящия стези морския, тамо корабли преплавают, змий сей, егоже создал еси ругатися ему. Таинственное значение имеют слова Давида. Объясняют это значение святые Отцы. Морем назван мир; бесчисленными животными и рыбами, которыми наполнено море, названы люди всех возрастов, народностей, званий, служаще греху; кораблями вообще названа святая Церковь, в частности названы истинные христиане, побеждающие мир. Змеем, живущими в море, назван падший ангел, низвергнутой с неба на землю.
Несется святая Церковь по водам житейского моря в продолжении всего земного странствования своего, чрез столетия, чрез тысячелетия. Принадлежа к миру по вещественному положению, она не принадлежит к нему по духу, как и Господь сказал Церкви в лице Апостолов: “От мира несте, но Аз избрах вы от мира: по телу, по потребностям тела вы принадлежите миру; по духу вы чужды мира, потому что принадлежите Богу, Которого мир возненавидел. Несется святая Церковь по волнам житейского моря, и пребывает превыше волн его Божественным учением, содержа в недре своем истинное Богопознание, истинное познание о человеке, о добре и зле, о мире вещественном и временном, о мире духовном и вечном. Все истинные христиане по всей вселенной принадлежат единой истинной Церкви, и содержа ее учение в полноте и чистоте, составляют то собрание кораблей, которое преплывает житейское море, не погружаясь в темных глубинах его.
Странствует по водам житейского моря, стремится к вечности каждый истинный христианин. На море вещественном не может быть постоянного жилища; па нем живет одно странствование: и на море житейском нет ничего постоянного, нет ничего, что оставалось бы собственностью человека навсегда, сопутствовало ему за гроб. Одни добрые дела его и грехи его идут с ним в вечность. Нагим вступает он в земную жизнь, а выходит из нее, покинув и тело. Не видят этого рабы мира, рабы греха: видит это истинный христианин. Он может быть уподоблен великому кораблю, преисполненному духовными, разнообразными сокровищами, непрестанно приумножающему их на пути своем. Богатств этих мир вместить не может: так они велики. Так драгоценны эти богатства, что все богатства мира в сравнении с ними – ничто. Завидует мир этим богатствам, дышит ненавистью к стяжавшему их. Корабль, не смотря на прочность построения и на величину свою, наветуется противными ветрами, бурями, подводными камнями, мелями: каждый христианин, не смотря на то, что он облечен во Христа, должен совершить земное странствование среди многочисленных опасностей. Все, без всякого исключения, хотящие спастись, гонимы будут. Стремится корабль к пристани; по пути останавливается только на кратчайшее время, при крайней нужде. И мы должны всеусильно стремиться к небу, в вечность. Ни к чему временному не будем пристращаться сердцем! да не прильпнет душа наша к чему-нибудь земному, да не прильпнет она по действию живущего в нас самообольщения, по действию окружающего нас самообольщения! Падением нашим смирися в персть душа наша, получила влечение ко всему тленному, прильпе земли утроба наша, наша духовная сущность, вместо того, чтоб ей стремиться к небу и в вечность. Земные служения наши, наши земные обязанности будем нести, как возложенные на нас Богом, исполняя их как бы пред взорами Бога, добросовестно, с усердием, приготовляясь отдать отчет в исполнении их Богу. Да не окрадывают, да не оскверняют этих служений греховные побуждения и цели! Дела земные будем совершать с целью богоугождения, и дела земные соделаются делами небесными. Главным и существенным занятием нашим да будет служение Богу, стремление усвоиться Ему. Служение Богу заключается в непрестанном памятовании Бога и Его велений, в исполнении этих велений всем поведением своим, видимым и невидимым.

Управляет кораблем кормчий: он постоянно думает о пристани, в которую должен быть доставлен груз корабля; он постоянно заботится, чтоб не сбиться с пути на море, на котором и повсюду путь, и нет путей. То глядит он на небо, на светила его, то на ландкарту и компас, – соображаясь с тем и другим, направляет корабль. Человеком управляет ум его. И на житейском море нет путей; повсюду путь на нем для истинного христианина. Никому не известно, какие встретят его обстоятельства в будущем, какие встретят чрез день, чрез час. Но большей части встречается с нами непредвиденное и неожиданное. На постоянство попутного ветра невозможно полагаться: дует он иногда долго, но чаще того внезапно превращается в противный, заменяется ужасною бурею. Для христианина повсюду путь: он верует, что все совершающееся с ним совершается по воле Бога. Для христианина и противный ветер бывает попутным: покорность воле Божией примиряет его с положениями самыми тягостными, самыми горькими. Ум наш должен непрестанно устремлять взоры на духовное небо – Евангелие, из которого, подобно солнцу сияет учение Христово; он должен постоянно наблюдать за сердцем, за совестью, за деятельностью внутреннею и внешнею. Пусть этот кормчий стремится неуклонно к блаженной вечности, памятуя, что забвение о вечном блаженстве приводит к вечному бедствию. Пусть ум воздерживает сердце от увлечения пристрастием к суетному и тленному, от охлаждения ради тления к нетленному, ради суетного к истинному и существенному. Пусть присматривается он часто, как бы к компасной стрелке, к совести, чтоб не принять направления несогласного с направлением, указываемым совестью. Пусть руководит он всю деятельность благоугодно Богу, чтоб заоблачная пристань вечности отверзла врата свои, и впустила в недро свое корабль, обремененный духовными сокровищами.
Не устрашимся бурь житейского моря. Восходят волны его до небес, нисходят до бездн; но живая вера не попускает христианину потонуть в волнах свирепых. Вера возбуждает спящего на корме Спасителя, Который, в таинственном значении, представляется спящим для преплывающих житейское море учеников Его, когда сами они погрузятся в нерадение: вера вопиет к Спасителю пламенною молитвою из сердца смиренного, из сердца болезнующего о греховности и немощи человеческой, просит помощи, избавления, – получает их. Господь и владыка всего воспрещает ветрам и морю, водворяет на море и в воздухе тишину велию. Вера, искушенная бурею ветра, ощущает себя окрепшею: с новыми силами, с новым мужеством приготовляется она к новым подвигам.

Не будем доверять тишине житейского моря: тишина эта – обманчива; море изменчиво. Не позволим себе предаться беспечности: корабль неожиданно может попасть на мель или удариться о неприметный подводный камень, покрытый нежною струйкою, – удариться, и получить жестокое повреждение. Иногда набежит ничтожное, по-видимому, облачко: внезапно начинает извергать из себя вихри, громы, молнию, и закипело притворно-тихое море опасною бурею. Преисполнена жизнь наша скорбей, превратностей, искушений. Наветует нас ум наш: этот путеводитель нередко сам сбивается с пути, и всю жизнь нашу увлекает за собою в заблуждение. Наветует нас сердце наше, склоняясь к исполнению своих, собственных внушений, устраняясь от исполнения воли Божией. Наветует нас грех: и тот грех который насажден в нас падением; и тот, который действует на нас из окружающих нас отвсюду соблазнов. Наветует нас мир, служащий суете и тлению, усиливающийся склонить всех к этому служению, и при посредстве ласкательства, и при посредстве гонения. Наветуют нас враги – падшие духи; наветуют нас обладаемые ими, поработившиеся им человеки. Часто самые друзья произвольно и невольно соделываются нашими наветниками. Господь заповедал нам непрестанно бодрствовать над собою, упражняясь в добродетелях, ограждаясь от греха Словом Божиим, молитвою, верою, смирением.

Кто – животныя великия, пасущиеся в необъятном пространстве житейского моря? Ни для себя, ни для кого другого не хотел бы я сходства с этими исполинами моря, у которых одна отрада: темные глубины, густо покрытые водою, куда не досягают лучи солнца: там они живут, там пребывают, выходя по временам оттуда для добычи, для поддержания своей жизни убийством многочисленных жертв. Их влажные, дикие взоры не терпят, не выносят никакого света. Под именем их Писание разумеет людей, великих по способностям, по знаниям, богатству, могуществу, но – увы! – привязанных всею душою к суете и тлению. Сердце и мысли их направлены исключительно к снисканию земного славного, земного сладостного. Они утонули, погрязли в море житейском, гоняются за одним временным, минутным, за одними призраками: преходят они, говорит Писание, стези морския. Странны эти стези! следы их исчезают вслед за проходящими по ним, и для проходящих нет впереди никакого знака стези. Таково земное преуспеяние не знает оно, чего ищет; сыскав желанное, уже как бы не имеет его; снова желает, ищет снова. Тяжел, несносен для сынов мира свет учения Христова. Бегут они от него в темные, глухие пропасти: в рассеянность, в многообразное развлечение в плотские увеселения. Там, в нравственном мраке, проводят они земную жизнь, без духовной, вечной цели. Таких человеков Писание не удостаивает имени человеков: человек, в чести сый, не разуме, приложися скотом несмысленным и уподобися им. Человек – тот, кто познал себя, сказал преподобный Пимен Великий; человек – тот, кто познал свое значение, свое состояние, свое назначение. – Малыми животными моря названы люди, не одаренные особенными способностями, ненаделенные богатством, могуществом, но и в таком положении служащие суете и греху. Они не имеют средств к совершению обширных и громких злодеяний; но руководимые, увлекаемые, ослепляемые поврежденным злобою произволением своим, принимают участие в беззакониях, совершаемых животными великими, – сами совершают беззакония, соответственно силам и средствам своим. Они скитаются в житейском море бессознательно, без цели. – Змей – царь всем, сущим в водах, змий сей, егоже создал еси ругатися ему. Змеем назван падший ангел, по обилию злобы и лукавства, живущих в нем. Он действует по возможности тайно, чтоб действие, будучи малоприметным, было тем вернее, убийственнее. Рабы его не чувствуют цепей, которыми окованы отовсюду, – и рабство гибельное величают именем свободы и высшего счастья. Посмеиваются этому змею истинные христиане, усматривая козни его чистотою ума, попирая их силою Божественной благодати, осенившей души их. – Будем подобны кораблям, стройно плывущим по морю! И их значительная часть в воде; по они не погружены всецело в воду, как погружены в ней рыбы и прочие морские животные. Невозможно, невозможно преплывающему житейское море не омочиться водами его: не должно погрязать в водах его.
В море – бесчисленное множество гадов. Что сказать о них? Уже одним наименованием сказывается все. Несчастна доля тех, которых слово Божие лишило наименования человеков, низвело к наименованию бессловесных животных: сколько несчастные те, которых оно, всесвятое Слово, Судия вселенной, запечатлело наименованием гадов? Не глубокие воды – постоянное жилище их и наслаждение, но зловонная и грязная тина, в которую приносятся разъяренною волной и в которой увязают все нечистоты, в которую приносятся и в которой истлевают трупы людей, погибших от морских злоключений, от кинжала пиратов житейского моря.
Братия мои! друзья мои! Стою с вами на берегу моря, смотрю на море, исчерченное разноцветными полосами. За морем – другое море, с горящими золотыми куполами и шпилями... Между тем в море, с горящими золотыми куполами и шпилями... Между тем в храме Божием возглашается величественная многознаменательная песнь: Житейское море, воздвизаемое зря напастей бурею, к тихому пристанищу Твоему притек, вопию Ти: возведи от тли живот мой, Многомилостиве.

МУЖСКОЙ ПУСТЫНИ

(Стрельна, Санкт-Петербургское шоссе, д. 15)

На кладбище Сергиевой пустыни упокоены представители многих известных семей России: дочь Суворова Н.А.Зубова («Суворочка»); А.А.Толстая – графиня, камер-фрейлина Высочайшего двора, писательница, двоюродная тетушка Л.Н. Толстого; граф П.А.Клейнмихель, руководивший постройкой Николаевской железной дороги; А.М.Горчаков – последний канцлер Российской империи, лицейский друг Пушкина; А.И.Штакеншнейдер – зодчий Мариинского дворца и дворца Белосельских-Белозерских в Петербурге; камергер, поэт И.П.Мятлев (кто не знает его стихи «Как хороши, как свежи были розы…») и многие другие.
В семейном склепе Зубовых упокоен граф Платон Александрович Зубов (1767 – 1822 гг.), «Священной Римской империи светлейший князь, бывший в царствование Екатерины Великой генерал-фельдцейхмейстер, над фортификациями генерал-директор, главный начальствующий флотом Черноморским, Вознесенскою легкою конницею и Черноморским казачьим войском, Ея Императорского Величества генерал-адъютант, Кавалергардского корпуса шеф, Екатеринославский, Вознесенский и Таврический генерал-губернатор, Государственной Военной Коллегии член».
Среди моряков, упокоенных на кладбище Сергиевой пустыни: вице-адмирал Николай Сергеевич Скуратов (1741 – 1812 гг.), в 1790 году отличившийся в Выборгском морском сражении, где командовал линейным кораблём «Царь Константин»; боевой офицер и мореплаватель, друг И.Ф.Крузенштерна вице-адмирал Макар Иванович Ратманов (1772 – 1833 гг.); вице-адмирал Александр Павлович Жандр (1825 – 1895 гг.) – защитник Севастополя, адъютант адмирала В.А.Корнилова, военный историк; капитан II ранга Алексей Александрович Зуров (1864 – 1905 гг.), старший офицер крейсера «Светлана», убитый в Цусимском бою, и другие.

М.К. Прудников родился в Петербурге в семье морского офицера.В 1868 году поступил в Морское инженерное училище Императора Николая I в Кронштадте, которое окончил через пять лет с присвоением чина гардемарина. По успешной сдаче экзаменов, в 1874 году получил чин мичмана и назначение в учебно-артиллерийскую команду. С 1875 года был переведен на Черноморский флот, где в 1877–1878 годах на корабле «Веста» участвовал в войне с Турцией. Награждён бронзовой медалью за участие в пленении турецкого десантного корабля «Мерсин» (13 декабря 1877 г.). С 1878 года принимал деятельное участие в работе комитета по созданию Добровольного флота. В 1882 году перевёлся в Балтийский флот, с 1883 года служил на коммерческих судах. В 1886–1888 годах продолжал заниматься устройством Добровольного флота на Балтике. С 1888 года – в запасе. В 1897 году зачислен штабс-капитаном по Адмиралтейству, в 1902-м – уволен полковником с мундиром. 

Награждён орденами св. Станислава 3-й и 2-й ст. и св. Анны 3-й и 2-й ст..

В 1906 году после беседы с Иоанном Кронштадтским, в возрасте 57-ми лет М.К. Прудников проникся благостью православной веры, и решил стать священником. А началось всё с желания пообщаться со знаменитым святым, квартиру которого в Кронштадте вечно осаждали толпы паломников со всей России. Вместе со всеми Прудников долго ожидал о. Иоанна, а когда тот вошёл, у Михаила Кирилловича вдруг каким-то чудом разом попадали все ордена. Когда же он наклонился, чтобы их подобрать, о. Иоанн сказал: «Не трудись, скоро они тебе не понадобятся». Эти слова оказались пророческими.
О. Михаил служил сначала в храмах Финляндской епархии (на Карельском перешейке), затем – сверхштатным священником в церкви Милующей Божией Матери в Галерной гавани Васильевского острова, а с 1911 года – в храме Спас-на-Водах, построенном на народные деньги в память о погибших на Русско-японской войне (1904 – 1905 гг.). Затем о. Михаил перешёл в Иоанновский монастырь, где будучи заштатным священником, служил при усыпальнице о. Иоанна Кронштадтского.

Сергиева пустынь. Июль 2016 года.