В МИХАЙЛОВСКОМ: «БЫЛА ЗИМА, МОРОЗ, СНЕГА…»

   

     «…И я отправился в деревню, в те псковские святые места, куда наш брат писатель ездит в разные трудные моменты жизни. Приезжают выгуливаться после длительного служебного застолья. Или попробовать чудесных солений и варений старожилов этого края. В круглые и полукруглые литературные даты там устраивают поминки и даже парады, которыми командуют литературные генералы.
    Приезжают сюда и за вдохновением, когда последнее угасло. Эти напоминают магометанских женщин, молящихся у могилы святого о прекращении бесплодия.
     Была зима, мороз, снега, ранний вечер, чёрный лес, белые берёзы и красное солнце за холмами…».

Виктор Конецкий. «Солёный лёд».

       «Конецкий всё сочиняет и сочиняет. Девки вокруг него шуруют по хоз. обслуживанию. Готовят, стирают, на цыпочках ходят. Изредка приходит к нам чай гонять и рассказывать разную небывальщину…».

        Семён Гейченко – художнику Василию Звонцову. 10 января 1964 года. В книге: «А у нас в Михайловском, или Домашняя история Пушкинского заповедника в письмах С.С.Гейченко В.М.Звонцову» (Псков, 2002).

Одну из комнат мы отвели Конецкому, которого сразу же стали звать Лисом, за его сходство в профиль с этим зверьком (3). Ему было 34 года, большая слава одного из лучших современных писателей – маринистов ждала его впереди, но литературная известность уже была. Мне нравились и его повести «Завтрашние заботы», «Повесть о радисте Камушкине», и его рассказ «Над белом перекрестком».
Стояла настоящая русская зима. Вода в ведрах замерзала, комнаты к утру выстывали, но звезды на небе сияли, как полтора века назад, день наступал чудесный – с морозом, солнцем, сияньем розовых снегов, с безбрежными заснеженными далями и незамерзающей у дома поэта Соротью… Это смиряло нас с трудным бытом.
Казалось, пушкинское время вернулось и остановилось, замерло. В такие минуты Конецкий иногда мечтательно произносил: «Хорошо бы написать роман о Пушкине…».

Виктор Конецкий. В начале литературного пути.

Тогда он много работал, писал на машинке о ленинградской блокаде, которую пережил. По вечерам и за полночь при свечах мы много говорили о ссылке поэта, о его окружении, о его поэзии. Лис рассказывал о своем детстве, Ленинграде, службе на спасателях Северного флота, о своих друзьях писателях и художниках, о матери Любови Дмитриевне.
Эти беседы нарушал только звук колотушки, как при Пушкине – «в чугунну доску сторож бьет».
Иногда нас приглашали в гости, в уютный гостеприимный хлебосольный дом директора Пушкинского заповедника Семена Степановича Гейченко, который постоянно жил в Михайловском с женой и дочерью – школьницей. Это были незабываемые вечера с очень интересными разговорами, рассказами двух замечательно талантливых людей.
На усадьбе при бане жила ещё тётя Шура – в одном лице музейный смотритель «Арина Родионовна», уборщица и истопница бани по субботам для сотрудников заповедника.
Иногда мы бывали в гостях в Савкине у Татьяны Юрьевны Мальцевой и её матери Надежды Николаевны, которые оказались в очень дальнем родстве – свойстве с семейством Конецких (4).
Конецкий был очень остроумным рассказчиком. Очень смешно он вспоминал о визите французской писательницы Натали Саррот, когда они ещё жили в коммуналке на канале Круштейна. В этой квартире мать Конецкого делила комнату со своим взрослым сыном, прикрывая свои иконы от нескромного взгляда ковром, в другой комнате жил его брат Олег Базунов с семьёй и ещё несколько соседей – жильцов. Не поняв ситуации, Н. Саррот восхитилась патриархальностью нравов русских людей, которые всю жизнь, до старости живут вместе.
Точно не помню, но, кажется, когда Конецкий жил у нас в Михайловском, (или сразу после его отъезда) ему пришло приглашение от Ж.И. Кусто принять участие в его морской экспедиции, знаменитой Одиссее команды Кусто. Однако из-за противодействия властей поездка во Францию не состоялась.
Несколько раз я была в гостях у Конецких в их новой отдельной квартире в писательском доме на улице Ленина. Однажды он подарил мне свою фотографию – писатель за пишущей машинкой – с дружеской надписью и подписью: «Твой Лис Конецкий».

Василий Звонцов. «Зимой на Сороти». Офорт. 1971 год.

С.С. Гейченко и Е.Н. Иванова.

С конца 1960-х гг. – ведущий научный сотрудник Всероссийского музея А.С. Пушкина, хранитель фонда живописи. Автор книги «Миниатюра конца XVIII – первой половины XIX века из собрания Всероссийского музея А. С. Пушкина» (1996).

2. Галина Фёдоровна Симакина – более тридцати лет была научным сотрудником Пушкинского Заповедника,  хранитель Тригорского (1965–1989), затем – заместитель С.С.Гейченко по научной работе.

Г.Ф. Симакина. Фотография из личного архива Г.Ф. Симакиной.

Публиковалась в «Михайловской Пушкиниане», «Русской усадьбе», «Временнике Пушкинской комиссии». Некоторые работы посвящены находкам в архивах (так, Галиной Симакиной установлена дата смерти П.А. Ганнибала, его судьба). Удостоена медали Пушкина (2006). С 1995 по 2013 гг. – зам. директора музея-заповедника А.С. Грибоедова «Хмелита».

3. Виктор Конецкий, по воспоминаниям Г.Ф. Симакиной, прибыл в Михайловское и в лисьей шапке.

4. Татьяна Юрьевна Мальцева (19 декабря 1923 – 12 июня 1994) – работала в библиотеке Пушкинского Заповедника, затем – научный сотрудник Заповедника (1955–1980). Активно занималась изучением родословной Пушкина, потомков Ганнибала. Автор книги-исследования «Ганнибалы и Пушкин на Псковщине» (1999).

Татьяна Юрьевна Мальцева (в центре). В Савкино.

Надежда Николаевна Мальцева.
Фотографии переданы Марией Люфановой (Мальцевой). Санкт-Петербург.

В близком родстве с её матерью, Надеждой Николаевной Мальцевой (урожд. Шульц), была Анастасия Владимировна Подозёрова (12 декабря 1916 – 7 января 2000), с семьёй которой жила тётя Виктора Конецкого – Ольга Дмитриевна Васильева (урожд. Конецкая).
Ольга Дмитриевна, после выхода из лагерей, не имея своего жилья, жила с сестрой Л.Д.Конецкой, затем сняла «угол» у А.В. Подозёровой. Отношения с Анастасией (Асей, как все её звали) сложились близкие на всю оставшуюся жизнь.
Брат Н.Н. Мальцевой – археолог Павел Николаевич Шульц (23 октября 1900 – 20 сентября 1983), нашедший скифское золото.

«…Меня приютили две чудесные девушки. Они отдали мне одну комнату в маленьком деревенском домике на окраине… Глубокие снега рождали вокруг глубокую тишину. За домиком падал к речке обрыв. По обрыву росли ольхи и рябины, они стучали по ночам обледенелыми ветками...».
Виктор Конецкий. «Солёный лёд».

Сердечно благодарим за тёплый приём директора Пушкинского Заповедника 
Г.Н. Василевича 
и Хранителя Музея-усадьбы «Михайловское»  Елену Николаевну Севастьянову.