30 МАРТА – ДЕНЬ ПАМЯТИ В.В. КОНЕЦКОГО

НАША ПАМЯТЬ

...Простит ли нас наука за эту параллель, 

За вольность в толковании теорий, – 

Но если уж сначала было слово на Земле, 

То это, безусловно, – слово «море»! 

В.С.Высоцкий

Он был профессионален, плодовит, был одним из немногих современных авторов, который имел свой круг читателей. Люди читали, буквально глотали книги и «толстые» журналы, потому что уходили в условиях политического тоталитаризма в литературу, находя своих авторов, тех, с книгами которых легко дышалось.
Впервые я увидел Конецкого в Комарово. Там, в Доме творчества писателей, мы с сестрой и родителями часто проводили время: отец работал, а мы предавались своим детским развлечениям. Как-то раз, ещё в старой деревянной столовой, рассматривая писателей, многие из которых были уже узнаваемы, я увидел человека, который меня удивил. Я обратил внимание на мужчину невысокого роста, с лицом, совершенно не писательским, с моей тогдашней подростковой точки зрения. Тогда по моим представлениям, писатель должен был выглядеть как отвлечённый возвышенный интеллигент (это я сейчас понимаю, Байрон был поэтом, и при этом занимался боксом; кстати, Виктор Викторович тоже занимался боксом), мне казалось, что литератор – это нечто не от мира сего. А тут увидел человека конкретного, говоря современным языком, собранного, с военной выправкой. Мама сказала, что это писатель Виктор Конецкий. Я ментально материнские слова принял, но не поверил – в незнакомце было что-то мужицкое, идущее от какой-то сугубо мужской суровой работы.
Мы встречались с Виктором Викторовичем в Комарово, где он часто работал, но общались лишь на уровне приветов.
А потом я столкнулся с ним уже будучи студентом. Как-то на втором этаже нового административного корпуса Дома творчества играли мы с Сашей Рытхэу и Сеней Славентантором (его дед вместе с моим отцом во время Великой Отечественной войны служил в газете «На страже Родины») в бильярд, были слегка выпившими… Там сидели и Виктор Конецкий с Федором Абрамовым. Я спросил их: «А вы будете играть?». Конецкий (я знал уже хорошо, к кому обращаюсь) резко ответил: «Обязательно!». Слово за слово, произошла словесная зацепка. «Вы считаете, что я плохо играю?» – полез я «в бутылку». Конецкий строго спросил: «Я тебе это говорил? Нет! И что ты тут пи...шь?».
На следующий день в столовой я чувствовал себя неловко. За завтраком Конецкий сидел за столиком напротив (я обратил внимание, что он попросил у официантки воды, видимо, тоже накануне с друзьями позволили рюмку). Уходя, он повернулся ко мне и очень вежливо сказал: «Здравствуйте!»… Видимо, ему было неловко за вчерашний словесный выпад. Я думаю, его раздражали развязные писательские дети (хотя мы такими не были), но главное – он уважал людей разных возрастов и был справедлив по природе своей.
В юности меня привлекали сценарные работы Виктора Конецкого. (Все мы помним прекрасные советские кинокомедии «Полосатый рейс», «Тридцать три», фильм «Путь к причалу»). Бывая за границей, я часто сталкивался с высокой оценкой советских картин, в том числе тех, над которыми работал и Виктор Викторович. «О!» – восклицали мои европейские собеседники. – «Советское кино!». Причем, искренне, без тени фальши, попытки польстить.
Ближе я почувствовал Виктора Конецкого на творческих вечерах в Доме писателя на Шпалерной. Зал всегда был полон. Конецкий, в хорошем строгом темно-коричневом костюме, при галстуке, появлялся перед читателями, не только откровенно рассказывал о своей писательской и морской работе, но никому не отказывал и в автографе. Он уважал своего читателя. Запомнился вопрос: «Какой океан у вас любимый?» – «Северный Ледовитый» – ответил Виктор Викторович, и я радовался, что предугадал его ответ. Он моряк, четыре океана за спиной…
Для меня, прежде всего, это человек, который был подчёркнуто антибуржуазным. Это был аскетизм не напоказ, нет, это была подчёркнутая нацеленность на труд – море и литературу. А всё, что могло Конецкого пресытить, сделать вялым, не способным к внутренней борьбе – это отметалось. Он и сам в интервью говорил: «Главное – не обуржуазиться».
Вряд ли Конецкий, как, скажем, и Н.С.Лесков, мог быть дипломатом. Нет, он не предпочитал конфликтный характер отношений, но кому-то потрафить, польстить, сфальшивить в отношениях – это было не его.
Запомнилось, что Виктор Викторович любил произносить фамилии людей, особенно литераторов, подчёркивая особенным ударением согласные звуки – не гласные, а согласные, и мне это очень импонировало в нём… Например, он говорил четко, громко «Стейнбек!» или «Некрасов Виктор Платонович!».
Конецкий был запредельно трудолюбив, и когда он говорил о разных людях, то подчёркивал именно это качество в них.
Конецкий любил Россию. Думаю, сегодня он упрекнул бы Запад в лицемерии, и напомнил ему слова Петра Аркадьевича Столыпина: «Дайте России двадцать лет покоя и вы не узнаете страну. Мешают гиены внутренние и гидры внешние!». Виктора Викторовича до боли задевало неуважение к своей стране, он опасался раздрая внутри нее. Помню, как во время августовского путча 1991 года он выступал вместе с Д.С.Лихачёвым на Дворцовой площади. Более всего запомнились его слова: «Нас много, мы победим!». Думаю, сегодня Конецкий был бы консерватором. Он был бы, безусловно, за правила демократического общества – за многопартийность, независимость судов (чего, увы, нет), легитимную сменяемость власти, – но не был бы сторонником либеральных перехлёстов.
Конецкий болел за Россию не на уровне публичного показа своей преданности ей, а ментально и эмоционально переживая за её судьбу. Ему не нужны были причиндалы современной буржуазности, но нужна была свободная счастливая Россия.
А.И.Солженицын, Д.С.Лихачёв, Ф.А.Абрамов, Л.И.Пантелеев, Ю.В.Трифонов, В.С.Высоцкий – в этом ряду неординарно одаренных людей, наших соотечественников для меня стоит и Виктор Викторович Конецкий. Личностные качества таких людей работают на сохранение нашей страны, сохранение её внутреннего духа, её неповторимости.
Каким я запомнил Виктора Конецкого? Худощав, стремителен, конкретен, целеустремлён, главное в жизни – труд и преданность делу, искреннее на уровне сердца желание видеть Россию успешным государством. Море и литература – две его любви, и вряд ли Виктор Конецкий хотел бы для себя другой судьбы.

Писательский дом на улице Ленина (Широкой). 

Рисунок поэтессы Раисы Вдовиной. Из архива Т.В. Акуловой-Конецкой.

О НАШЕМ АВТОРЕ:

Владимир Александрович Садовский – литератор, журналист, издатель литературного альманаха «URBI»; сын писателя-фронтовика Александра Львовича Садовского (1902–1969); живёт в Санкт-Петербурге.

ДОРОГОЙ НАШ КАПИТАН, ВЫ ВСЕГДА С НАМИ.
ЛЮБИМ. ПОМНИМ. ЧИТАЕМ.