Библиотека Виктора Конецкого

«Самое загадочное для менясущество - человек нечитающий»

26.01.2019

ЛЕНИНГРАДЦАМ – СЛАВА!

Мы знали все: дороги отступлений, 
Забитые машинами шоссе, 
Всю боль и горечь первых поражений, 
Все наши беды и печали все.

И нам с овчинку показалось небо 
Сквозь «мессершмиттов» яростную тьму, 
И тот, кто с нами в это время не был, –
Не стоит и рассказывать тому.

За днями дни. Забыть бы, бога ради, 
Солдатских трупов мёрзлые холмы, 
Забыть, как голодали в Ленинграде 
И скольких там не досчитались мы.

Нет, не забыть – и забывать не надо 
Ни злобы, ни печали, ничего... 
Одно мы знали там, у Ленинграда, 
Что никогда не отдадим его... 
 
Но в час, когда советские знамёна 
Победа светлым осенит крылом, 
Мы, как солдаты, знаем поименно, 
Кому за нашим пировать столом.
Александр Гитович. 1943 год

Блокадная открытка. У канала  Круштейна

Блокадная открытка. У Новой Голландии.

Горит дом на канале Круштейна (Адмиралтейском).

…Я помню год. Горят под облаками 
Пожары продолжительней костров. 
Закована в тяжёлый лёд блокады
Эскадра ленинградских островов.

Вот, разбивая лёд форштевнем острым,
Победами морскими знаменит,
Васильевский огнём грохочет остров
И трубами неистово дымит.

Вот, в общий хор вплетая голос низкий,
Своей неистребимостью сильны,
Бьют Каменного острова зенитки,
Бьют пушки Петроградской стороны.

Пусть хлеба нет, пусть коченеют руки, –
Их экипажам неизвестен страх.
И кренятся кварталы, словно рубки,
И на взрывных качаются волнах.

Ни днем ни ночью не смолкают залпы,
Пороховой плывёт, не тая, дым.
Сражаются линкоры. Путь на запад
Кронштадт, как флагман, указует им.

И держит курс сквозь лето и сквозь осень,
Через пространства ледяных полей,
«Голландия», российский миноносец
В кильватере линейных кораблей.

Высокими бортами пламенея,
Идёт она, волне подставив лаг,
И облако пробитое над нею
В закате разгорается, как флаг.
Александр Городницкий. Из поэмы
«Новая Голландия»

Блокадная открытка. На Неве

Блокадная открытка. На Неве.

«…В феврале я узнал, что суда, на которые получу назначение, зимуют в Ленинграде у набережной Лейтенанта Шмидта, и пошел взглянуть на них.
После оттепели подмораживало, медленно падали с густо-серого неба белые снежинки, на перекрестках виднелись длинные следы тормозивших машин – был гололед.
Я вышел к Неве, дождался, когда милиционер отойдет подальше, спустился на лед и пошел напрямик через реку к низким силуэтам зимующих судов. На реке было тихо, городские шумы отстали, и только шуршала между низких торосов поземка.
Так она шуршала двадцать два года назад, когда я тринадцатилетним пацаном тем же путем спустился на лед и побрел к проруби с чайником в руках. Вокруг проруби образовался от пролитой замерзшей воды довольно высокий бруствер. Я лег на него грудью, дном чайника пробил тонкий ледок и долго топил чайник в черной невской воде. Она быстро бежала в круглом окошке проруби. Мороз был куда сильнее, чем теперь, ветер пронизывал, а поземка хлестала по лицу. Я наполнил чайник, вытащил его и поставил сзади себя. И потом еще дольше возился со вторым чайником, пока зачерпнул воды. И тогда оказалось, что первый накрепко примерз своим мокрым дном ко льду. Я снял рукавицы, положил их на лед, поставил на них второй чайник и обеими руками стал дергать первый. 
На набережной Лейтенанта Шмидта заухала зенитка. Это была свирепая зенитка. От нее у нас вылетело стекло из окна даже без бомбежки. 
Я бил чайник валенками, дергал за ручку и скулил, как бездомная маленькая собака. Я был один посреди белого невского пространства. И мороз обжигал даже глаза и зубы. И я не мог вернуться домой без воды и чайника.
Черт его знает, сколько это продолжалось. Потом появился на тропинке здоровенный матрос. Он без слов понял, в чем дело, ухватил примерзший чайник за ручку и дернул изо всех своих морских сил. И тут же показал мне подковы на подошвах своих сапог – ручка чайника вырвалась, и матрос сделал почти полное заднее сальто. Матрос страшно рассердился на мой чайник, вскочил и пнул его каблуком.
– Спасибо, дядя, – сказал я, потому что всегда был воспитанным мальчиком.
Он ушел, не сказав “пожалуйста”, а я прижал израненный чайник одной рукой к груди, а в другую взял второй. Из первого при каждом шаге плескалась вода и сразу замерзала в моей руке. От боли и безнадежности я плакал, поднимаясь по обледенелым ступенькам набережной… 
И вот спустя двадцать два года я остановился приблизительно в том месте, где была когда-то прорубь, и закурил. “Интересно, жив ли тот матрос, – подумал я. – А может, он не только жив, но мы и сплавали с ним вместе не один рейс… Разве всегда узнаешь тех, с кем раньше уже пересекалась твоя судьба?”»
Виктор Конецкий. «Солёный лёд». 1965 год

Открытка. Слава героям Ленинграда!

27 января 2019 года исполняется 75 лет со Дня полного освобождения Ленинграда от фашистской блокады. Воинам – защитникам Ленинграда, жителям и труженикам блокадного города – СЛАВА! Светлая и вечная память Ленинградцам, погибшим и умершим, не дожившим до Великой Победы. СЛАВА всем ленинградцам-петербуржцам, оставшимся верными нашему великому Городу Воинской Славы и посвятившим ему свой труд, призвание и талант!

На Пискарёвском кладбище. 24  января 2019 г.

«…Наша память об ушедших может быть громадной, невообразимой, 
высокой, и тогда они остаются жить с нами». 
Виктор Конецкий. «ЭХО» 




Новости

Все новости

28.03.2024 новое

«”КАК МОРСКАЯ СОЛЬ В КРОВИ…”. ПУШКИН В ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВЕ ВИКТОРА КОНЕЦКОГО»

23.03.2024 новое

СКОРБИМ

19.03.2024 новое

ПАМЯТИ О. ВЛАДИМИРА (РЫБАКОВА)


Архив новостей 2002-2012
Яндекс.Метрика Рейтинг@Mail.ru