Возвращение

«Верь в человека. Толпы не уважай и не бойся»

М. Волошин

В середине июля командир корабля вызвал Платонова к себе в каюту и сообщил, что пришел приказ откомандировать его в училище сроком на два месяца в качестве старшины роты курсантов нового набора. В тот же день, с парусиновым чемоданом, командировочным предписанием, вещевым и продовольственным аттестатами на руках, предстал Андрей перед дежурным по училищу.

Дежурил в этот день капитан первого ранга Саблин. Это был плотный мужчина, невысокого роста стриженный под «бобрик». Рыхлое, мучнисто-серое лицо и тяжелый квадратный подбородок, придавали ему облик всем недовольного брюзги. Настороженные темно-оливковые глазки, всё время озабоченно рыскали. Со стороны создавалось впечатление, что он упорно что-то ищет. Когда Саблин нервничал, то в уголках плотно сжатых бледно-фиолетовых губ проступал белый налёт, который он старательно вытирал носовым платком.

У курсантов Саблин имел кличку «Бульдог». Выслушав доклад Платонова о прибытии, дежурный повертел в руках предписание, вызвал по селекторной связи командира нового набора и пристально уставился на прикомандированного. Андрей молчал. Молчал и Саблин. Наконец, коротко фыркнув, он рывком выхватил из кармана носовой платок, резким движением обтер губы и холодно спросил:

- Ну что, вернулся!?

- Так точно, - ответил Платонов.

- Не рано ли? – усмехнулся Саблин.

Андрей пожал плечами.

- Небось, тесть пробивал? – и, не дожидаясь ответа, бросил: - Хрен бы тебя так быстро вернули, если б не пробивал!

Этот допрос с пристрастием начинал Андрея раздражать. Чтобы не сорваться и не нагрубить он, выждав паузу, спросил:

- Разрешите идти? Дорогу в батальон нового набора я найду и сам, без сопровождающего.

- Ишь ты, какой обидчивый, - взвился Саблин. – Сказано: стой и жди. Мне лучше знать, кому куда идти.

В рубке воцарилась неловкая тишина. Помощник дежурного, пятикурсник Сашка Брюлов уткнулся в Устав внутренней службы, словно это был захватывающий роман. Рассыльный, первокурсник, сосредоточенно листал книгу сдачи ключей. «Бульдог», заложив руки за спину, нервно прохаживался от стола к окну, искоса поглядывая на Андрея…

Капитан первого ранга Саблин считался крупным специалистом в своей области. До училища, много лет прослужил в одном из головных НИИ. Имел государственные награды за разработку новой техники. Но как педагог он «не тянул». Его лекции были монотонными и не интересными. Торопливо приняв доклад от дежурного, он хватал мел, скороговоркой объявлял тему и начинал строчить на доске длиннющие формулы и рисовать корявые схемы и графики. Войдя в раж, мог одним махом стереть всё написанное и, не обращая внимания на удивленные возгласы курсантов, начать излагать материал совершенно в ином ключе. Увлёкшись ходом своих рассуждений, Саблин напрочь забывал о слушателях. А те, замороченные скачками его мыслей, бросали ручки и занимались, кто чем.

Однако, в какой-то момент, предсказать который было совершенно невозможно, «Бульдог» внезапно останавливался. Наступала тревожная пауза. Сжав в загадочной ухмылке бескровные губы, он острым взглядом шарил по аудитории, выискивая жертву. Затем отрывисто бросал:

- Вон из класса!

Чутьё у него было поразительное. Жертвой всегда оказывался либо увлеченный читатель детектива, либо один из участников «морского боя». После того как за изгнанником закрывалась дверь, «Бульдог» удовлетворенно хмыкал и снова погружался в свои бесконечные формулы.

В ту сессию экзамен по его дисциплине был последним. За ним маячил долгожданный летний отпуск и дальний поход в Средиземное море. В классе царила предотпускная суета. Все разговоры вертелись вокруг билетов на поезда и самолеты, группировались четверки на такси до Симферополя, срочно сдавалось на склад ненужное классное имущество. Об экзамене всерьёз вспомнили лишь за пару дней до его наступления. На кафедру Саблина отправили самых шустрых. Те, используя свое красноречие, цветы и конфеты, уболтали кафедральных лаборанток и добыли драгоценные экзаменационные билеты. Стратеги разработали «систему» – схему их раскладки и определили каждому «свой» билет.

Заглавной фигурой в этом драматическом спектакле был дежурный по классу. От него зависело если не все, то многое–это уж точно. Учитывая особую значимость предстоящего экзамена, дежурным по классу назначили Володю Алябьева. По общему мнению, именно он сочетал в себе такие важные для данного случая качества как крепкие нервы, мгновенную реакцию, неординарное мышление и отличные актерские задатки.

Из дней, отведенных на подготовку к экзамену, Платонов сутки провел в наряде. Систематического конспекта не было, а читать толстые учебники в этой ситуации было бессмысленно. Оставалась одна надежда, что «система» сработает без сбоев.

Начало экзамена развивалось по расписанному сценарию. Наглаженный и наодеколоненный Алябьев любезно предложил Саблину помочь разложить билеты. Тот пребывал в благодушном настроении и милостиво разрешил, погрозив пальцем:

- Только без фокусов!

- Есть! – отчеканил дежурный и начал священнодействовать.

Как всегда, на проверку «системы» бросили отличников. По команде «распорядителя», Егора Вольнова, они брали «пробы» из разных точек «экзаменационного поля». Взявший билет строевым шагом подходил к столу, за которым восседал величественный ареопаг во главе с каперангом Саблиным и громко выкрикивал его номер. Будучи человеком, по натуре гражданским, Саблин, как и всякий штатский обыватель, обожал военный антураж.

За дверью же, в абсолютной тишине, прижав ухо к филенке, самый острый классный слухач Женька Круглов, репетовал номер, а его помощник крестиком отмечал на схеме место расположения билета.

Кресты ложились там, где им и надлежало быть. «Система» работала. Теперь задача дежурного состояла в том, чтобы не дать «Бульдогу», если вдруг вздумает, перемешать билеты. Для этого он должен был внимательно следить за его поведением и услужливо предупреждать любое телодвижение.

Но пока всё шло хорошо. Саблин удовлетворенно кивал головой, слушая ответы, обменивался мнениями со своими ассистентами, рассеянно перелистывал классный журнал.

После отличников «по своим» билетам пошли отвечать «широкие курсантские массы». Экзамен погрузился в спокойное русло, и Саблин вышел из класса, поручив ассистентам вести экзамен. Отсутствовал он довольно долго, а когда вернулся, то за дверью оставалось всего пять человек. В аудитории были две свободных классных доски, и Саблин дал команду дежурному пригласить очередников.

Впереди Андрея, бледный от волнения, шел Роман Ложкин. Трясущейся рукой он схватил билет… Андрея.

- Ты что, спятил! Это мой, - прошипел ему в спину Платонов. Билет выпал из Ромкиных рук и, плавно вальсируя, опустился у ног «Бульдога». Вконец растерявшийся Ложкин, вдруг начал делать немыслимые пасы над столом, переворачивая и перемешивая билеты. «Система» рушилась на глазах. Восстановить её уже было невозможно.

- Ложкин! - строго прикрикнул Саблин. - Поднимите упавший билет, назовите его номер и оставьте в покое остальные!

Тот, словно лунатик, медленно полез под стол, долго скреб ногтем пол, пытаясь поддеть край белой бумажки. Наконец, ухватив её, с шумом выпрямился, едва не перевернув столик с билетами, вытянулся во фронт перед комиссией и заорал:

-Билет номер девятнадцать!

- Да не кричите вы, Ложкин, - поморщился Саблин, - девятнадцать, так девятнадцать. Идите к четвертой доске и готовьтесь к ответу.

Теперь Андрею было всё равно. Он отрешенно взял первый попавшийся на глаза листок, перевернул его, назвал цифру двадцать один и направился к свободной доске. Подскочившему дежурному коротко бросил: «Шпору!»

Тот понимающе кивнул.

За дверью крах «системы» вызвал бурю негодования. Особенно усердствовал Егор. Провал «системы» грозил ему стопроцентной отсидкой в «академии», а у него в Хабаровске намечалась свадьба, и каждый отпускной день был дороже золота.

Посмотрев на часы, Саблин отправил на обед своих ассистентов. Оценивающим взглядом пробежал по доскам, возле которых курсанты готовились к ответам. Убедившись, что желающих отвечать, пока нет, углубился в чтение свежего номера технического журнала, который лаборантка только что принесла ему из читального зала.

Когда переполох за дверью стал отчетливо слышен и в аудитории, «Бульдог» послал дежурного по классу, навести там порядок. Алябьев бесшумно исчез за дверью. Через минуту так же бесшумно возвратился и незаметно сунул Андрею «шпору».

Саблин отложил журнал.

- Ну, кто готов? - обратился он к стоящим у досок курсантам.

-Я, - ответил Гена Кондратьев.

Пока Саблин, не спеша, подходил к Кондратьеву, Вовка приподнял крайний билет, посмотрел его номер. Затем, бросив на ходу, «Товарищ капитан 1 ранга, разрешите помыть тряпку?», не дождавшись разрешения, юркнул за дверь.

«Вскрытый» билет отдали Егору, строго-настрого запретив всем остальным его брать. Тот, с конспектами и пачкой шпор скрылся в соседней аудитории, передав роль дирижера Ивану Степному.

Андрей заглянул в «шпору» и понял, что она «не из той оперы». Видимо, второпях перепутали. Попытался вспомнить хоть что-нибудь. Написал пару пришедших на ум формул, вроде бы подходящих к первому вопросу. И всё. С ответом на второй вопрос вообще дело было дрянь. До этого материала он не успел дойти при подготовке к экзамену. Ситуация складывалась аховая…

Вдруг дверь широко распахнулась, и на пороге появился начальник училища. Саблин от неожиданности растерялся. Он всегда побаивался начальства, свято веря в расхожую военную поговорку: «Всякая кривая короче прямой, на которой стоит начальник». Разволновавшись, капраз попытался подать команду «Смирно!», напрочь забыв, что подавать её здесь не следует. Но голос его сорвался, и он закашлялся.

Нелепую ситуацию исправил Алябьев. Печатая шаг, он остановился перед адмиралом и, чеканя, доложил, что класс сдает экзамен и что он, старшина второй статьи Алябьев, является дежурным по классу. Начальник училища расплылся в улыбке, довольный докладом, кивнул Саблину: мол, вы продолжайте, а я немножечко посижу, послушаю.

…Безысходность ситуации подсознательно толкнула на отчаянный шаг. Как только адмирал уселся и тихонько начал о чём-то расспрашивать Саблина, Андрей чётко доложил:

- Товарищ вице-адмирал, курсант Платонов доклад по билету закончил!

- Хорошо! – кивнул начальник училища, - у Вас есть вопросы к Платонову? - обратился он к Саблину.

Лицо того удлинилось, дряблые щеки вздрагивали. Такой наглости со стороны Платонова «Бульдог» не мог даже представить и теперь не знал, как ему поступить. В классе воцарилась тишина. Все с напряжением ждали развязки.

Начальник училища, видя замешательство, миролюбиво продолжил:

- Вы меня, пожалуйста, не стесняйтесь, товарищ Саблин. Я здесь у вас всего лишь гость, а вы хозяин.

Тот утвердительно закивал головой и пробормотал:

- Да, да, конечно, вы правы, я сейчас…- и начал лихорадочно листать классный журнал, будто там была скрыта подсказка, как ему выйти из глупого положения, в которое так ловко загнал его Платонов.

Восприняв молчание Саблина как отсутствие вопросов, адмирал на той же миролюбивой ноте предложил:

- Ну, раз нет вопросов, то объявите молодому человеку оценку, и послушаем следующего.

Саблин совсем растерялся. Он начал с шумом перекладывать какие-то бумаги и, наконец, овладев собой, словно под пытками выдавил:

- Курсант Платонов, оценка «удовлетворительно»!

- Строгий вы, однако, педагог Павел Сергеевич, - дружески улыбнулся адмирал, - парень-то держится молодцом, чувствуется, что есть в нем флотская жилка. Ну да, впрочем, вам виднее.

Чтобы прекратить эту дурацкую комедию, в которую Андрей втянул своё начальство, он громко отрепетовал: - Есть оценка «удовлетворительно». Разрешите сдать билет?

Получив «добро», Платонов неторопливо стер с доски свою писанину и, повернувшись кругом, направился к двери. Взявшись за дверную ручку, он обернулся. На него в упор смотрел «Бульдог». Взгляд его был тяжелый и злой. Но Андрей его выдержал. Едва улыбнувшись, он решительно потянул ручку двери на себя…

И вот теперь, почти два года спустя, прервав свои галсы по дежурке, Саблин резко остановился перед Андреем. Скривив насмешливо-презрительную ухмылку, он уставился на него. И опять, как два года назад, они жестко глядели друг на друга.

- Я знаю, Платонов, - с расстановкой начал Саблин, - что в критических ситуациях вы можете находить оригинальные решения. Но запомните: всю жизнь играть «ва-банк» – весьма рискованное дело…

Ситуацию разрядил появившийся в дверях командир батальона нового набора:

- Ну что, блудный сын, возвратился в родные пенаты?

- Да не совсем ещё, - отозвался Андрей. - Пока прибыл лишь в качестве прикомандированного.

- Всё, - отрезал Саблин, - вы, Платонов свободны.

Андрей, козырнув, подхватил вещмешок и с облегчением вышел из рубки дежурного…