Свидание с вождями

«Пришел взглянуть на профиль важный, на воск, открытый напоказ…»

А Блок

Осень выдалась беспокойной. Упорно циркулировавшие с весны слухи о сокращении училища подтвердились неожиданным образом. В один из дней, в самый разгар учебных занятий, сыграли «Большой сбор!». Начальник училища появился перед строем в сопровождении незнакомого адмирала и двух полковников. Безо всяких вступлений он представил сопровождающих его лиц и жестом пригласил к микрофону адмирала - представителя аппарата начальника военно-морских учебных заведений.

Адмирал напомнил, что 15 января 1960 года на 4-й сессии Верховного Совета СССР был принят закон «О новом значительном сокращении Вооруженных Сил СССР» на 1 200 000 человек. В соответствии с этим законом издана Директива, в которой определены новые параметры военно-морских училищ и указаны сроки проведения сокращения численности личного состава. Курсантам предоставлено право выбора: продолжение учебы после увольнения в запас в гражданском техническом вузе по профилю училища или близкому к нему; продолжение учебы в Ростовском высшем инженерном училище ракетных войск стратегического назначения или продолжение учебы здесь. Окончательное решение будет приниматься с учетом личных пожеланий, углубленного медицинского освидетельствования, оценки морально-политических и служебных качеств.

Во время работы комиссии училище будет жить в обычном режиме. Подготовка парадного полка – по утвержденному плану. Защита дипломных проектов и выпуск молодых офицеров в соответствии с ранее установленными сроками. После защиты с каждым выпускником состоится индивидуальное собеседование о возможности продолжения службы в офицерских должностях на Флоте или в Советской Армии, либо об увольнении в запас с трудоустройством через местные военкоматы.

Затем взял слово заместитель начальника Ростовского высшего инженерного училища ракетных войск стратегического назначения.

Моложавый армейский полковник коротко рассказал об училище, перспективах службы выпускников, условиях обучения. Особый упор он сделал на том, что, начиная с третьего курса, курсанты переходят на положение слушателей. Живут в общежитии, в комнатах по четыре человека, получают повышенную стипендию и плюс квартирные. Желающие могут снимать «угол» в городе. После окончания занятий и самоподготовки им предоставляется полная свобода до шести тридцати утра следующего дня. Вне служебного времени разрешается носить гражданскую одежду.

Эти слова вызвали одобрительный шум. Полковник заулыбался и заключил:

- Так что те, кто поменяют синие воротники и робы на нашу полевую армейскую форму, не пожалеют.

Начальник медицинской службы флота объявил порядок прохождения медицинской комиссии, часы приема по личным вопросам и место своего нахождения.

На вечерней самоподготовке долго сидели молча. Осознание грядущих перемен происходило тяжело

Первым не выдержал Игорь Кудрин:

- Я, пожалуй, подамся «на гражданку». Задрала меня военная муштра, все эти увольнения - неувольнения; наряды - вахты; подъёмы - отбои. Не для меня всё это.

- Тебе что, ты столичная птица, и батька твой шишка в Главном штабе, - с раздражением отреагировал на его слова всегда спокойный и рассудительный Борис Гладилин, - а вот куда мне податься? Опять в рыбколхоз на Сахалин? Мать одна. Сестренку, восьмиклассницу, учить надо. А ты придешь на все готовенькое в свою столицу.

- Ну и что? Тебе-то, какая печаль? - вспылил Игорь, - Завидуешь вот и бесишься!

- Дурак, - отрезал Борис.

- Ладно, не заводитесь, и так тошно, а вы тут со своими заморочками, - урезонил их старшина класса.

Но его замечание уже ничего не могло изменить. Спусковой крючок был нажат, и долго сдерживаемые эмоции начали хлестать через край. Разом заговорили многие, выплескивая наружу всё тревожное, годами потаенное.

Перед вечерней поверкой, дежурный по роте прокричал:

- Платонов! К командиру роты!

Выслушав доклад Андрея о прибытии, Копылов кивнул на два исписанных листка на его столе:

- Вот, почитай!

Это были рапорты его подчиненных, Юрия Кремнева и Александра Гукова, об отчислении их из училища.

- Началось! – кольнуло в груди.

После паузы Копылов спросил:

- Ты сам-то, что решил?

– Мне некуда подаваться, - пожал плечами Платонов, - За воротами КПП меня никто не ждет. В «солдатское» училище душа не лежит. Я хоть и увлекался в школе авиацией, но после службы на флоте к морю прикипел. Правда, за недавний «прогар» комиссия может меня не оставить в училище, ну это уж её дело. Сократят - подамся, куда-нибудь.

- Ты правильно решил, – одобрил Даниил Григорьевич. - Честно говоря, я думал, что после всех семейных и служебных передряг ты уйдешь. Это было бы плохо во всех отношениях. А командование наверняка оставит тебя. Испытательный срок на новом наборе ты выдержал, у начальника училища о тебе сложилось хорошее мнение. Поверь, я это знаю точно.

Копылов встал из-за стола, подошел к Андрею, по-отечески обнял его:

- Знаешь, Андрей, в жизни бывают обстоятельства и покруче тех, в которых ты побывал. Твоя дорога ещё только начинается, и не надо паниковать. Служи без обиды - это достойное, мужское дело. А вот у меня, - вздохнул он, - дела посложнее: контузия, нервы и всё такое. Наверное, «спишут». Видно отвоевал своё.

Андрею вдруг стало искренне жаль, этого большого и по-детски непосредственного человека с доброй душой, исхлестанной злыми житейскими ветрами…

В дверь постучали.

- Войдите, – резко откликнулся Копылов. Атмосфера откровенности в миг улетучилась. Едва разгоревшийся огонек душевности погас…

Военная машина действовала без сбоев. Запас ее прочности был велик. В точно назначенный срок от перрона вокзала отошел поезд, увозя в Москву парадный полк под командованием недавно назначенного заместителя начальника училища контр-адмирала Демидова. Это был высокий, атлетически стройный моряк с приятной внешностью и мягкими манерами обращения. Однако все вскоре узнали, что за кажущейся мягкостью и обходительностью скрыт твердый и решительный характер. Буквально на третий день после вступления в должность он внезапно нагрянул на самоподготовку в один из классов пятого курса и застал уютную компанию, безмятежно расписывающую «пулю» в преферанс. Без долгих разбирательств Демидов отправил игроков и старшину класса на гауптвахту, определив каждому, по пять суток ареста. Эту стремительную, блестяще проведенную операцию курсантская братия оценила по достоинству, присвоив ему уважительную кличку «Змей».

В Москве парадный полк разместился в Тушино, в старых артиллерийских казармах. На следующий день, после прибытия, начались тренировки. Занятия проходили в Химках.

В один из субботних дней, на площади перед зданием Речного вокзала, колонну автофургонов бурно приветствовали бывшие курсанты-черноморцы. Контр-адмирал Демидов, понимая, как рады этой встрече ребята, перенес начало тренировки на полчаса позже.

Хотя расстались чуть больше месяца, всем было, что рассказать друг другу. «Гражданка» приняла уволенных в запас нормально. Основная масса осела в МАИ и в МВТУ. В студенческой среде освоились быстро. С теплотой вспоминали родную «систему» и искренне гордились, что именно черноморская «коробка» седьмого ноября будет идти по Красной площади.

Особенно обрадовался Андрей встрече с Юрой Кремневым и Сашей Гуковым. Отец не позволил Юре уйти в запас и определил его служить в студию военных художников им. М.Б. Грекова. Теперь живопись, наконец-то, стала основным его занятием, и мечта, которую он давно вынашивал, превращалась в реальность. Саша устроился работать в типографию издательства «Мир», решил весной поступать в полиграфический институт. Оба с гордостью показали Андрею, что у каждого под цивильной рубашкой и галстуком кроется сине-белая полосатая тельняшка – символ морского братства.

…Уж очень необычной выдалась осень шестьдесят первого. Лейтмотивом жизни всей страны в эту осень был XXII съезд КПСС. Радио и телевидение начинали и заканчивали свои программы рапортами коллективов заводов и фабрик, колхозов и совхозов, воинских подразделений и студенческих строительных отрядов, медицинских учреждений и общественных объединений, школ и вузов, техникумов и ПТУ о достижениях, трудовых подарках и новых повышенных социалистических обязательствах в честь предстоящего съезда.

Лозунги - «XXII съезду КПСС - достойную встречу!», «Наш ратный труд – любимой партии!», «Рапортуем съезду родной партии!» - украшали не только страницы всех газет и журналов, но и Ленинские комнаты подразделений парадного полка. Самодеятельные художники и редакторы трудились круглосуточно. В боевых листках, которые менялись ежедневно, прославляли усердных и критиковали нерадивых, призывали всех к полной самоотдаче. При этом со всей идеологической страстью подчеркивалось, что успешное прохождение черноморских курсантов по Красной площади будет «самым лучшим подарком любимой партии и её Центральному Комитету во главе с верным ленинцем Никитой Сергеевичем Хрущёвым!»

Создавалось впечатление, что вся огромная страна, одержима одной, но пламенной страстью - успеть к открытию партийного форума, увеличить и улучшить; повысить и поднять; достичь и претворить в жизнь всё, что только можно…

И вот, столь ожидаемое событие свершилось. Во вторник, 17 октября 1961года, в десять часов по московскому времени в Большом Кремлевском дворце торжественно открылся XXII съезд КПСС. В этот день тренировка парадного полка была отменена. Все находились в Ленинских комнатах, смотрели по телевизору прямую трансляцию из Кремлевского дворца.

С многочасовым отчетом Центрального Комитета съезду выступил Первый секретарь ЦК КПСС Никита Сергеевич Хрущев. На груди его поблескивали золотом три медали «Серп и молот». Последнюю геройскую звезду он получил совсем недавно – 17 июня 1961 года «за выдающиеся заслуги в руководстве по созданию и развитию ракетной промышленности, науки и техники и успешном осуществлении первого в мире космического полета советского человека на корабле-спутнике «Восток».

Действительно, 12 апреля 1961 года был триумфальный день - космонавт СССР Юрий Гагарин впервые в мире осуществил полет вокруг Земли на космическом корабле «Восток». Страну захватила ракетно-космическая эйфория.

“Космонавт”, “ракета”, “космос”– эти слова были у всех на устах. Советский Союз, первым осуществив орбитальный полет человека, бросил дерзкий вызов наиболее могущественной стране капиталистического мира – Соединенным Штатам Америки. И американцы, приняв этот вызов, активно включились в ракетно-космическую гонку. Это была азартная и захватывающая борьба двух великих держав, и всё человечество напряженно следило за тем, как она разворачивалась. А её участники, в пылу состязания ума, нервов, технологий, подхлестываемые успехами атомщиков, создавших к тому времени бомбы чудовищной разрушительной силы, так увлеклись турниром, что в 1962 году едва не ввергли Мир в чудовищную ракетно-ядерную войну…

Но это было потом. А пока с трибуны съезда Никита Сергеевич много и с жаром говорил о достигнутых успехах. Разогревал зал остротами в адрес сомневающихся в величии наших побед. Уверял, что “всё ближе и ближе наша великая цель, и уже отчетливо видна сверкающая вершина, на которую в недалёком будущем советский народ водрузит знамя коммунизма“. Его пламенная речь то и дело прерывалась бурными, продолжительными аплодисментами. А он, распалясь, на высокой ноте грозил непонятливым империалистам: “Обождите, мы вам ещё покажем кузькину мать и в производстве сельскохозяйственной продукции». От этих слов вождя, зал взорвался здоровым революционным смехом и долгими оглушительными аплодисментами.

В третьем разделе своего доклада Никита Сергеевич вновь вернулся к вопросу о культе личности, который был впервые озвучен на закрытом заседании XX съезда КПСС в 1956 году и в постановлении ЦК КПСС «О преодолении культа личности и его последствий». Если в этих документах основная критика была направлена на деятельность И.В. Сталина, то сейчас Хрущев мертвой хваткой вцепился в его соратников по партии и по руководству страной. Весь гнев Первого секретаря обрушился на головы В. Молотова, Г. Маленкова, Л. Кагановича, К. Ворошилова и примкнувших к этой «антипартийной группе» Н. Булганина, М. Первухина, М. Сабурова и Р. Шепилова. Звучали гневные слова о массовом уничтожении лучших руководящих кадров в правительстве, народном хозяйстве и армии. Вся «антипартийная группа» обвинялась в непосредственном участии в репрессиях и терроре советских граждан, а также в восхвалении личности Сталина.

Газеты, радио и телевидение сразу же после доклада, развернули широкую компанию осуждения пособников Сталина. На ежедневных политических информациях в парадном полку зачитывались отклики трудящихся на критику партией культа личности и его последствий. Доминантой всего этого политического действа были, как утверждалось тогда в газетах,«единодушное одобрение и поддержка всем советским народом линии партии на ликвидацию последствий культа личности, гневное осуждение деятельности «антипартийной группы» и не совместимость пребывания её членов в рядах КПСС, а также глубокая вера в скорейшее достижение вершин коммунизма»

В один из дней работы съезда, состоялось посещение Мавзолея. Полк построили на Красной площади в развернутом строю, фронтом к Мавзолею.

Ступенчатый светло-коричневый пантеон был приземист и монументален. Над входом, на полированной черной плите, инкрустированная рубиновым порфиром надпись: Л Е Н И Н, а ниже С Т А Л И Н. Горизонтальная полоса из плит черного лабрадора, опоясывающая по периметру усыпальницу вождей, придавала всему сооружению траурную строгость. Вдоль гранитного цоколя - многочисленные венки от делегаций партийного форума, от руководителей глав различных государств. Венки создавали атмосферу кладбища. Пепельно-зеленые остроконечные ели по бокам Мавзолея подчеркивали величавость пантеона. У входа, словно изваяния, застыли часовые поста №1.

Мертвенная тишина площади, черные шеренги курсантов, торжественно-строгий Мавзолей на фоне Кремлевской стены вызывали в душе трудно объяснимые ассоциации с застывшей Вечностью…

Андрей с трепетом перешагнул порог священного места. Лицевую стену небольшого затененного вестибюля занимал барельеф герба Советского Союза. Не останавливаясь, спустился вниз по двухмаршевой лестнице. Через невысокую дубовую дверь вошел в Траурный зал, стены которого по высоте были разделены на две неравные части. Нижняя–облицована черным полированным камнем. Верхняя–разделена красными порфировыми пилястрами. Пилястры создавали впечатление открытой террасы, за которой на приглушенном сером фоне стилизованные людские колонны с красными знаменами двигались в бесконечной траурной процессии. Наклон знамен, совпадая с движением посетителя вдоль саркофагов, создавал эффект непосредственного участия в этом скорбном шествии. Черный уступчатый потолок, давил почти физически ощутимой тяжестью. Обстановка порождала в сознании чувство ничтожности Живого перед неотвратимостью Судьбы…

На высоких гранитных постаментах–параллелепипедах, разделенные проходом, стояли два саркофага.

Ленин лежал в темном костюме, в белоснежной рубашке с темным галстуком. На левой стороне лацкана пиджака – небольшой значок ЦИК СССР. Лицо спокойное, скуластое, как на портретах и фотографиях. Сталин – в мундире генералиссимуса. На левой стороне груди – орденские планки, над ними медаль «Золотая звезда». Лицо сосредоточенное, слегка одутловатое с глубокими крупными оспинами. Под прозрачными колпаками саркофагов лица вождей, подсвеченные приглушенным светом невидимых софитов, были отрешенно спокойны. Это были лица обычных людей.

И в жизни они наверняка были обычными людьми со своими слабостями и привычками, обидами и радостями, недостатками и достоинствами. В их навсегда застывших лицах не было ни торжественного величия, ни мифической загадочности. Божествами вождей сделали те, кто их непосредственно окружал. Сделали, умело, играя на их человеческих слабостях и природных недостатках характера. Сделали, чтобы творить свои меркантильные делишки, чувствуя полную безнаказанность под сенью Кумиров.

Всего несколько минут длился траурный церемониальный марш вдоль саркофагов, но зародившееся на Красной площади недоумение многократно обострило восприятие увиденного.

- Да, безусловно, - думал Андрей, - Ленин – символ победы Великой Октябрьской революции в России, а Сталин – символ победы Советского народа в Великой Отечественной войне. Каждый из них многое сделал для страны и, наверное, во многом ошибался. Но какие бы блага и ошибки они ни совершали и Ленин, и Сталин прежде всего дети Земли и, как и всё земное, - смертны. И почему, по чьей воле, завершив свой титанически трудный путь, они оказались лишенным самого естественного для человека права – быть погребенным в землю?

Невольно возникли вопросы:

–Чего хотели, чего добивались инициаторы незахоронения? Для чего нужны их мумии сейчас? В качестве идолов для раболепного всеобщего поклонения? Может быть, с идолами легче внедрять в умы людей веру? Но веру во что? В новых вождей? Тогда сколько же вождей со временем может оказаться в мавзолее? Может быть, актом незахоронения, хотели подчеркнуть величие и бессмертность дел вождей? Но ведь больше того, что они сделали при жизни, они все равно уже не сделают…

Платонов попытался отвлечься от увиденного в мавзолее и обуревавших мыслей, но неудовлетворенность и неясная тревога, цепко держали в напряжении весь остаток дня.

Идея продления на долгие годы ритуала прощания с вождем мирового пролетариата, помещенным в прозрачный саркофаг, родилась по инициативе председателя Всероссийской Чрезвычайной Комиссии Ф.Э. Дзержинского и видного большевистского партийного деятеля, соратника Ленина Л.Б. Красина.

Категорически против мумификации выступала Надежда Константиновна Крупская, жена и верный партийный соратник Ильича, а также родные Ленина. Возражал против этой идеи и В.Д. Бонч-Бруевич – крупный ученый-историк и видный политический деятель. Как член комиссии, он занимался в эти траурные дни организацией похорон вождя.

В.Д. Бонч-Бруевич пытался доказать, что сам Владимир Ильич, будучи человеком скромным, вряд ли бы одобрил такую форму увековечения его памяти. Более того, Ильич всегда высказывался за обыкновенное захоронение или за сожжение. Даже отмечал необходимость строительства в Москве крематория.

Но никто в правительстве не принял во внимание ни разумных доводов маститого историка, ни, тем более, возражений родных усопшего. Этому способствовали, как уверяет официальная версия, многочисленные обращения со всех концов страны. Умело подогреваемые революционной пропагандой рабочие и инженеры Петрогдадского Путиловского завода писали в правительство: «Необходимо, чтобы Ильич физически остался с нами, и чтобы его можно было видеть необъятным массам трудящихся».Железнодорожники Киева предлагали: «Немедленно поручить соответствующим специалистам разработку вопроса о сохранении тела дорогого Владимира Ильича на тысячи лет!». А трудящиеся Москвы требовали: «Тело Ильича не предавать земле, а забальзамировать и поместить в центральный музей. Этим самым рабочие будущих веков будут иметь возможность видеть вождя пролетариата».

И.В. Сталин, будучи в душе глубоко верующим, не приветствовал сохранения мумии Ильича в Мавзолее, но, как тонкий психолог, видя, что раскрученная агитационной машиной идея вечного лицезрения, вождя пролетариата прочно овладела и членами правительства и народными массами, не стал препятствовать её осуществлению. По его указанию была создана комиссия по увековечению памяти Ленина и начато срочное проектирование, и строительство Мавзолея.

…В то время как участники предстоящего парада готовились предстать перед главной трибуной страны в своем военном великолепии, в Большом Кремлевском дворце, под оптимистически - одобрительные речи в адрес мудрого Политбюро во главе с верным ленинцем, гениальным и прозорливым руководителем партии Никитой Сергеевичем Хрущевым, Съезд выверенным курсом шел к завершению своей работы.

Неожиданные события начали стремительно развиваться 30 октября в последний день работы партийного форума. На утреннем заседании с заявлениями «О несовместимости дальнейшего сохранения в мавзолее саркофага с гробом И.В. Сталина» выступили: И.В. Спиридонов - от имени Ленинградской областной партийной организации, трудящихся Кировского (Путиловского) завода и Невского машиностроительного завода им. Ленина; П.Н Демичев - от Московской городской партийной организации; Н.В.Подгорный - от Компартии Украины; Г.Д. Ждавахишвили - от компартии Грузии и персонально - член КПСС с 1902 года Д.А. Лазуткина.

Своё предложение они внесли на утверждение съезда вне всякого регламента, мотивируя срочность его рассмотрения тем, что «Сталиным были допущены серьёзные нарушения Ленинских заветов, злоупотребление властью, массовые репрессии против честных людей». И уставшие от долгих речей, в конец замороченные делегаты без долгих дебатов и обсуждений тотчас приняли специальное постановление «О мавзолее Владимира Ильича Ленина»:

1.Мавзолей на Красной площади у Кремлевской стены, созданный для увековечения памяти Владимира Ильича ЛЕНИНА - бессмертного основателя Коммунистической партии и Советского государства, вождя и учителя, трудящихся всего мира, именовать впредь:

МАВЗОЛЕЙ ВЛАДИМИРА ИЛЬИЧА ЛЕНИНА

2. Признать не целесообразным дальнейшее сохранение в мавзолее саркофага с гробом И.В. Сталина, так как серьёзные нарушения Сталиным ленинских заветов, злоупотребление властью, массовые репрессии против честных людей и другие действия в период культа личности, делают невозможным оставление гроба с его телом в Мавзолее В.И. Ленина.

Странное ощущение тревожной раздвоенности вызывало в душе у многих чтение материалов съезда и это скоропалительное решение. Их отрежиссированная патетика не трогала сердце, но порождала опасные вопросы:

Куда и зачем перемещать прах умершего человека? Зачем такое глумление? Ведь чему лукавить, сами инициаторы этого акта жили и трудились рядом со Сталиным, значит и они причастны и к террору и к репрессиям? И сам Никита Сергеевич тоже не безгрешен? Он всё время подчеркивал свою приверженность делу Ленина-Сталина, делу революции. А раз так, то и он вольно или невольно виновен в тех грехах, в которых так гневно обвиняет Сталина и всю «антипартийную группу»? Ведь вместе с ними он прожил и кровавые 30-е, и тяжелые 40-е, и Великую Отечественную войну, пройдя путь от заведующего организационным отделом ЦК КП(б) Украины, первого секретаря МГК ВКП(б), члена военного совета фронта, до Первого секретаря ЦК КПСС.

Факты вещь упрямая. Тогда, в день смерти Иосифа Виссарионовича, не Хрущев ли заявил на всю страну, что «Сталин-это Ленин сегодня!». Не с его ли согласия (ведь он уже в день похорон был фактически главой государства) единодушно решили поместить тело И.В. Сталина в Мавзолей? И вдруг через восемь лет после кончины вождя и через пять после XX съезда КПСС, сокрушившись содеянным – решили изъять прах Сталина из мавзолея. Что стояло за всей этой подковерной возней?

…В памяти Андрея вдруг четко проявился день 6 марта 1953 года, когда все узнали о смерти Сталина. Это случилось в пятницу. Было солнечное прозрачное утро. Тонкий ледок замерзших за ночь весенних луж весело потрескивал под ногами. Беззаботно бежал он в то утро в школу. Первым уроком была физика. Учитель Анатолий Иванович, как всегда, увлеченно рассказывал о явлениях природы, а они, шестиклассники, с интересом слушали его. Внезапно в класс порывисто вошла заплаканная завуч Елена Сергеевна. Она что-то тихо на ухо сказала учителю, отчего его лицо сделалось серым и очень строгим. Все почувствовали - случилась какая-то беда, и от этого каждый боялся сделать неловкое движение.

В классе стало так тихо, что через двойные оконные рамы было отчетливо слышно, как на улице причитала женщина:

- Господи, как жить – то дальше?..

- Ребята, - обратилась к классу Елена Сергеевна, - только что передали по радио, что вчера в 21 час 50 минут умер товарищ Сталин!…

На всю жизнь запечатлелось прощание могучего Танкограда с Иосифом Виссарионовичем Сталиным в день его похорон: Нарастающий вой сирен, зародившись где-то на окраине, подобно невидимой лавине, катился по улицам и площадям города. Многократно отражаясь от стен зданий, он заставлял дребезжать окна. Он переполнял тело и разрывал мозг. От этого нестерпимо вибрирующего воя сирен фабрик и заводов, перехватывало дыхание и становилось страшно…

В ночь на 31 октября была тренировка парадного полка на Красной площади. По насыщенному моросью небу, подсвеченному снизу огнями столицы, со стороны храма Василия Блаженного стремительно неслись тяжелые тучи. Красная площадь была тускло освещена.

С десятым ударом курантов на Спасской башне парадный полк начал движение навстречу мчащимся зловещим тучам. Неожиданно оказалось, что в этот поздний час Красная площадь многолюдна. Черные людские фигуры стекались к вызывающе белым деревянным щитам, огораживавшим Мавзолей и прилегающую к нему территорию. Путь толпе преграждал милицейский кордон.

Там, за глухим деревянным забором, шло спешное перезахоронение Иосифа Виссарионовича Сталина. Похороны проходили быстро, без речей, оркестра и прощального салюта. Скрытые от посторонних взоров, неприметные в полумраке стрелы мощных кранов, в какой то момент, ожили. И на глазах изумленных очевидцев от Мавзолея вдруг отделилась огромная каменная плита с инкрустированными словами Л Е Н И Н – С Т А Л И Н. Плавно покачиваясь, она поплыла в воздухе, медленно исчезая за высокой тесовой оградой…

Толпа недобро загудела и, волнуясь, начала растекаться по площади, мешая прохождению полка.

Последовала команда: «Стой!»

Из милицейских мегафонов разнеслись требования к публике немедленно покинуть Красную площадь и не мешать проведению тренировки. На эти призывы толпа никак не реагировала. Милиция не рисковала лезть на рожон – видимо, имела приказ исключить провокации беспорядков. Толпа, уловив нерешительность милиции, продолжала напирать к щитам…

И тогда прозвучала команда курсантам: «Примкнуть штыки!». Отрывистый металлический лязг, словно удар бича, вспорол тревожную ночь. Толпа невнятным ропотом ответила на него. Милиция, воспользовавшись замешательством толпы начала медленно вытеснять её с Красной площади. И та нехотя, словно гудронная масса, стала растекаться двумя рукавами в сторону Васильевского спуска и Александровского сквера, освобождая каменное пространство площади для кованых каблуков парадного полка. Прохождение было коротким. За храмом Василия Блаженного парадный расчет погрузили в ожидавшие автофургоны и увезли к месту расквартирования.

Когда, на следующий день Платонов пришел на Красную площадь, то над входом в Мавзолей была надпись: Л Е Н И Н.

Щиты были убраны. Справа от Мавзолея возвышался свежий могильный холмик. Мавзолей и некрополь у Кремлевской стены были закрыты для посетителей.

Итак, воля XXII партийного форума была выполнена четко и без промедления. Наверное, это было одно из очень немногих партийных решений, исполненных с такой невероятной быстротой.

Тяжелый осадок оставили в душе Андрея события на Красной площади. Он с горечью осознавал, что на его глазах рушится что-то большое, главное. Неожиданно мелькнула мысль: «А может наши деды и прадеды в пылу революционной вакханалии, убили в человеке духовный стержень? Не поэтому ли мы так легко создаем себе кумиров и так безжалостно с ними расстаемся?»

…Утро седьмого ноября выдалось пасмурным. Несколько раз принимался идти дождь со снегом. На трибуну Мавзолея поднялись руководители государства. Никита Сергеевич Хрущев пребывал в отличном настроении. Всё, им задуманное, свершилось: мнимые и реальные враги уничтожены, соперники низвергнуты, а символы развенчаны. Путь на безраздельное царствование был открыт…

Ритуал парада проходил по четко отработанному сценарию. После речи Министра обороны СССР, троекратного раскатистого «Ура!» и салюта кремлевских орудий началось торжественное прохождение парадных полков. Андрей шел на правом фланге, вторым в шеренге. Проходя мимо Мавзолея, он навсегда запечатлел в своей памяти луноподобное, самодовольное лицо вождя-ленинца …

Парадные полки сменил грохот и лязг военной техники. Затем главную площадь страны заполнили колонны демонстрантов с бутафорскими цветами, кумачом транспарантов и лозунгов. Лозунги и транспаранты славили КПСС и звали народ в Коммунизм! Над колоннами, которые разделяли цепочки сотрудников КГБ, плыли портретные лики членов нового Политбюро ЦК КПСС. Больше всего было портретов «страстного борца за коммунизм» Никиты Сергеевича Хрущева.

…Жизнь развивалась по Марксу. Как он и учил, история повторилась дважды: в марте 1953 – в виде трагедии, а в октябре 1961 – в виде фарса…