Встреча с писателем, о которой просил Николай Тимофеевич, состоялась, и началась дружба – настоящая и трогательная – до самой кончины Н.Т. Андрюшенко в октябре 2000 года. Конечно, они не могли не подружиться: Виктор Викторович уже не плавал и тосковал по морю, жил воспоминаниями, а Николай Тимофеевич был слишком стар, чтобы надеяться на звонки и визиты своих соплавателей, его поддерживали лишь дочь Таня и внук, которых он любил трепетно.
Через Виктора Викторовича, к которому привязался по-мужски крепко, старик отличал и меня. Сближению поспособствовала и идея Конецкого отправить меня однажды к Николаю Тимофеевичу на Пасху с поздравлениями. Старый моряк был несказанно растроган – не подарками, а возможностью поговорить в день Светлого Христова Воскресения. Всё же, он был очень одинок.
Николай Тимофеевич был глубоко верующим человеком. Достаточно сказать, что в возрасте под девяносто лет он отправился поклониться мощам Николая Чудотворца в город-порт Бари. 1990-е годы, безденежье, бандитский разгул… А он – в Италию, чартером, с «челноками»! Потом рассказывал, что весь перелёт не только молился, но и убеждал словом Божиим своих попутчиков, что не хлебом единым жив человек. И многие пошли затем с ним в Бари к базилике Святого Николая и в православную церковь Николая Чудотворца.
И внешне Николай Тимофеевич был похож на изображение Святителя, имя которого носил, – такого, каким изображают Святого Николая Мирликийского на православных иконах русской школы: умные глаза, излучающие неподдельную доброту, строгость и мудрость.