Библиотека Виктора Конецкого

«Самое загадочное для менясущество - человек нечитающий»



БОРИС ДАРЛИНГ

ФЕТИШ КАПИТАНА

Повесть

ПРОЛОГ

Теплоход «Александр Матросов» был построен на финской верфи для перевозки автомобилей, тракторов и другой тяжёлой техники, которая своим ходом могла заезжать в трюмы этого перевозчика через кормовой лацпорт – большую водонепроницаемую дверь, работающую при помощи гидравлики, и ведущую в грузовые трюмы судна.

Пароход не был приспособлен для океанских и длительных рейсов, он был сконструирован для прибрежного плавания, и вся его конструкция говорила об этом.

Грузовых палуб было три – без разделения водонепроницаемых переборок, как на океанских «рысаках» – универсальных судах, которые могли перевозить различные грузы в любые порты мира, включая тропические страны Африки, Индокитая и Южной Америки.

Грузоподъёмность парохода составляла 6 000 тонн. Энергетическая установка имела реверсивный дизель голландской фирмы «Бурмейстер и Вайн» в 5 200 л.с. Судно развивало максимальную скорость в грузу 15 миль/час (около 30км/час), а на море – это приличная скорость.

Серию судов, к которым принадлежал «Александр Матросов», построили пару лет назад и они считались в пароходстве удачными, а рейсы на них – в порты Европы, на Кубу или в Игарку – выгодными.

Экипажи судов набирали из моряков, хорошо разбирающихся в перевозимой технике. Работать на таком судне считалось престижно и денежно. Помимо обычной оплаты в валюте (чеки ВТБ) моряки за рейс получали оплату в валюте и за работу в трюмах, так как они сами загоняли на пароход технику с берега, парковали её и крепили специальными креплениями для перевозки морем. Получался дополнительный заработок – 300-500 американских долларов за рейс в полтора-два месяца – и это для простых членов экипажа: матросов и мотористов. Штурманы и механики, если участвовали в креплении и раскреплении грузов в трюмах, имели коэффициент и получали больше, так как выступали в роли руководителей работ.

Капитан судна «Александр Матросов» Букин был человеком передовым и удачливым. Всё в жизни Анатолию Ивановичу Букину удавалось легко. Успешно с хорошим аттестатом окончил он среднюю школу, затем – паровозоремонтный техникум. Через два года, отработав по специальности, он, по подсказке родственников, поступил на судоводительский факультет в Морское училище имени адмирала С.О. Макарова в Ленинграде. После успешного окончания училища Анатолий Иванович был зачислен в штат известного морского пароходства матросом 1-го класса.

Букин довольно быстро, после полуторагодичного плавания на Кубинской линии, стал четвёртым помощником капитана, через год – третьим помощником и, поработав грузовым помощником капитана, в тридцать лет стал старпомом. А ещё через три года перешёл на пассажирскую группу судов, что открывало ему перспективу стать капитаном.

Букин был очень грамотным штурманом, к тому же обладал звериным чутьём на приход начальства. Он старался прийти из рейса с опережением графика, чтобы успеть подготовить судно к осмотру до прихода инспекторов из пароходства, немного подкрасить корпус и надстройку после океанского перехода. Инспекторские осмотры судна всегда проходили на «отлично». В службе мореплавания к нему относились как к будущему капитану – он никогда не подводил своих капитанов-наставников.

Анатолий Иванович привык быть первым, заканчивать любой рейс с хорошими показателями во всём, и его всегда направляли на работу на суда, которые делали выгодные рейсы с заходами в порты Европы: Антверпен, Гамбург, Лондон, Роттердам. Команда всегда оставалась довольна.

Судьба подарила Букину жену – дочку заместителя начальника пароходства по мореплаванию.

Ирочке Бекетовой трудно было не влюбится в такого парня: высокий, около двух метров ростом, всегда в красивой морской форме с золотыми галунами и в форменной фуражке с золотым крабом. При импозантной внешности Анатолий ещё курил иногда трубку с табаком, пахучим как дорогие французские духи.

Ирочка уговорила отца, чтобы он дал своё согласие на её брак с Анатолием.

Её отец, Викентий Петрович Бекетов, происходил из древнего дворянского семейства. Род Бекетовых всегда поддерживал политику государства, завещанную ещё Петром I, верой и правдой служил Отечеству и в армии, и на флоте.

Викентий Петрович Бекетов, потомственный моряк, был одним из первых выпускников ЛВИМУ имени адмирала С.О. Макарова послевоенного времени. Его товарищи, как и он окончившие училище в 1946 году, уже плавали капитанами и подавали пример молодым штурманам, демонстрируя приоритет высшего морского образования. Ведь когда-то это высшее училище имело статус мореходных классов; потом было Морским техникумом, который, к слову, возглавлял легендарный моряк и писатель Дмитрий Афанасьевич Лухманов.

Викентий Петрович зятя не любил, несмотря на то, что тот был опытным моряком и неплохим штурманом, но ради счастья дочери он решил всё же оказать ему протекцию. Через год Букин был вызван в Москву на коллегию Министерства Морского Флота и произведён в капитаны, и вскоре получил заветный знак капитана дальнего плавания – якорь, окаймлённый цепью, а на нём секстан.

Ирина была в восторге от Анатолия: галантный, заботливый! Какие привозит подарки – шикарные шёлковые пеньюары, бельё! Букин, действительно, денег на жену не жалел, баловал и тестя с тёщей. Ко всему прочему, почти не пил, был всегда подтянут и бодр. Жизнь казалась Ирине безоблачной.

Однажды Анатолий поделился с женой своей мечтой – стать Героем социалистического труда…

Букин был готов стоять ходовую вахту за штурмана на мостике, в конце концов, работать в трюме – и всё для того, чтобы выполнить рейс с меньшим количеством экипажа за счёт хорошей организации труда и грамотного управления коллективом. И работал в трюме наравне с матросами, воодушевляя их своим примером.

Он вступил в КПСС, когда был третьим помощником капитана, будучи убеждённым в правоте социалистического строя. Букин считал, что для того, чтобы идти по служебной лестнице быстро, надо быть сильным, а с партией идти легче, ведь она всегда поддержит и воодушевит на новые подвиги во имя победы коммунизма.

В пароходстве, как и в других больших коллективах, были свои передовики и, естественно, они заслуживали высоких званий и признания общественности. Высокая награда делала этих людей известными и знаменитыми, «несъедобными» для начальников – бюрократов и завистников. Таким энергичным и деловым работникам и вручали Золотую звезду Героя социалистического труда.

…Букин последнее время спал и видел эту звезду, сияющую у него на груди. Заветная звезда стала фетишем для этого человека. Как же он вожделел её! Он ловил себя на мысли, что всё время думает о том, как получит награду за свой полноценный труд, как будет носить её, и все будут говорить: «Смотрите! Смотрите! Вот идёт капитан – Герой Социалистического труда!»

ГЛАВА I

В сером трёхэтажном здании отдела кадров морского пароходства старший инспектор по кадрам загранплавания Борис Фёдорович Брук изучал личные дела моряков, работающих на Кубинской линии.

В руках его была одна из личных карточек. Он прочитал: «Букин Анатолий Иванович. Год рождения – 1939. Место рождения –город Самара. Старший помощник на т/х “Владимир Ильич”…».

С маленькой паспортной фотографии на него смотрел молодой человек с очень выразительным взглядом.

Борис Фёдорович поморщился – он хорошо знал Букина, с этим двухметровым моряком когда-то работал в должности грузового помощника на Кубинской линии по перевозке сахара.

Брук ушёл в отдел кадров по состоянию здоровья – сердце не выдержало долгой работы в тропиках. Не получился из него капитан. В возрасте чуть за тридцать он и перешёл из плавсостава в структуру, которая за каждого моряка решала, кем ему быть, и когда.

«Что там дальше? “…Работал старпомом на линии Балт Ориет Лайн… Перевод на пассажирскую группу судов на т/х «Эстония» в должности старшего помощника капитана. Возможно выдвижение на должность капитана”… – Брук задумался. – …Посмотрим, быть ему капитаном или нет... Отзывы неплохие. Да, честолюбив, заносчив, но штурман и моряк хороший, этого у него не отнять».

Стукачи с судов не раз «информировали» об Анатолии отдел кадров пароходства.

«Почти идеал… Ни контрабандой, ни валютой, ни наркотой не занимается. В бардаки за границей не ходит. Очень любит свою жену и семью. Вот с командой у него, что-то не то... Не могу понять, – продолжал размышлять про себя кадровик, – то ли он спешит стать капитаном, то ли вообще не обращает внимания на людей, стоящих ниже него по служебной лестнице…»

Взглянув на часы, Борис Фёдорович присвистнул: его фирменный «Ролекс» – подарок фирмы – показывал 12.10.

«Dinner time», – заметил он по-английски. – Пора идти на обед. Нельзя упускать прекрасный момент вкушения пищи».

Быстро свернув дела, Борис Фёдорович отправился в столовую, которая находилась на втором этаже Дворца моряков.

В столовой оказалось людно: сотрудники отдела кадров, моряки плавсостава и другие служащие. Начальники рангом повыше питались отдельно в местном ресторане «Бригантина», чтобы употреблением икры, шампанского и сёмги не возбуждать аппетит у подчинённых.

Борис Фёдорович заказал салат, борщ на первое, на второе – бифштекс с яйцом, и конечно, абрикосовый компот. «Без компота нельзя, – проговорил он про себя, – из-за него мы все когда-то пошли работать на флот».

Пообедав, он отправился погулять по улице, повторяя про себя: «After dinner walk a mail»

Брук часто сожалел, что не с кем поговорить на английском и он, хорошо знающий язык, теряет его, за неимением практики.

***

Отдел кадров пароходства, согласовав своё решение со службой мореплавания и парткомом, перевёл Букина в должности старпома на т/х «Эстония».

Теплоход принадлежал к группе судов пассажирского флота, самых высокооплачиваемых и престижных. Эти суда работали по расписанию. Рейсы у них по продолжительности были не более месяца. Порты захода: Англия, вся Европа, скандинавские страны. Питание на судне организовано на высшем уровне, все офицеры обязаны обедать и ужинать в ресторане в форме, поддерживая престиж пароходства. Не возбранялись и умеренные контакты с пассажирами.

Анатолий Букин понимал, что в его продвижении по службе не обошлось без участия тестя. «Ну что же, – думал он, – это мне на руку, быстрее стану капитаном».

ГЛАВА II

Из глубины шикарного кабинета, отделанного под тёмный дуб, доносился негромкий голос замминистра по флоту Тараса Моисеевича Благодыренко. Он говорил по прямому проводу с морским пароходством:

– …Для нас сейчас неважно, сколько это будет стоить, и какая фирма продаст нам трубоукладчики. Нам нужна первая партия для начала работ и как можно быстрее. Вы поняли меня, товарищ начальник пароходства? Поручите это какому-нибудь бравому капитану, который хочет быть «маяком».

– Я вас понял, – ответил начальник пароходства. – У меня есть такой капитан, он чёрта с того света достанет, если надо.

– Ну, чёрта нам не надо. А вот задание министерства выполнить необходимо. Дело государственной важности и тянуть здесь нельзя.

Разговор закончился.

Начальник пароходства Алексей Викторович Хромченко обратился к своему заместителю по мореплаванию:

– Викентий Петрович! Вы всё поняли? Мы, конечно, соберём совет пароходства, поставим задачу перед парткомом… Но раз вы уже предлагаете кандидатуру… Букин, кажется?.. Ба! Да это же ваш зять!.. Этого, я думаю, всем знать не обязательно… Просто молодой, но уже опытный капитан, член КПСС. Если он сумеет доставить на своём судне в наш порт трубоукладчики в срок, звание Героя соцтруда я ему гарантирую. Не будь я начальником пароходства! Можете так ему и передать. Но учтите, задание не из простых. Время сейчас для плавания в Северной Атлантике не очень подходящее… осенние штормы… Район Канада–Северная Атлантика–Исландия и проход через пролив Петланд-Фёрт… Не забыли «дугу большого круга»? – Начальник пароходства по-приятельски похлопал Бекетова по плечу.

– Как же, как же, Алексей Викторович, помним хорошо. Выигрываем во времени почти двое суток. Не сомневайтесь, Букин человек удачливый.

Теперь каждое советское судно в пароходстве должно было по пути из любого европейского порта, привезти на палубе партию стальных труб большого диаметра, своих заводов по изготовлению таких труб в СССР ещё не было.

Задание на перевозку трубоукладчиков и другой машинной техники из Канады в Ленинград было получено капитаном Букиным лично от тестя.

Звёздному рейсу в Канаду предшествовали два показательных рейса на Кубу на судне немецкой постройки «Александр Ульянов». Это был настоящий «рысак» – универсальное судно для перевозки любых грузов, в том числе и сахара из портов революционной Кубинской республики.

ГЛАВА III

На пятом этаже шестнадцатиэтажного здания морского пароходства в большом актовом зале, где присутствовали заместители начальника пароходства по всем отделам, капитаны-наставники, а также замполиты и старшие механики стоящих в порту судов, начальник пароходства распекал капитана Букина:

– Как же это произошло, Анатолий Иванович? Вы знаете, во сколько обошёлся ремонт надстройки судна? Ремонт пролёта моста, который вы «поцеловали»?

– Знаю, Алексей Викторович, знаю. Виноват, исправлюсь.

Наступила минутная пауза.

– Все вы так говорите, – продолжал начальник пароходства, –взять да и вычесть из вашего кармана эту сумму! Как, товарищи капитаны, вычесть?

Собрание одобрительно зашумело.

– Конечно, вычесть!..

– Он у нас на плохих судах не плавает…

– Денег, поди, миллион в кубышке!..

– Вот, вот! – улыбнулся начальник пароходства. – Вы хоть расскажите нам, как вы чуть не снесли мост в Роттердаме? Вахтенный помощник заснул или вас на мостике не было?

– Виноват, конечно, я…

Букин замолчал.

Зал затих, всем было интересно, как будет оправдываться зятёк замначальника по мореплаванию.

– Вахтенный штурман был четвёртый помощник Иванцов, –продолжал Букин. – Просмотрел он поворот к доку. Вот и раскорячились в канале, коснулись пролёта моста.

– Да… – многозначительно произнёс начальник пароходства, –хорошо машина отработала. Где стармех Кривцов?

– Здесь, – старший механика «Александра Ульянова» Кривцов встал.

– Молодец! Хорошо своё дело знаешь! – похвалил начальник. – Где же вы были в это время, господин капитан?

– Я был в штурманской рубке.

– Что деньги считали? Сколько в рейсе заработали? – под общий хохот произнёс начальник.

– Нет, составлял экономический план будущего рейса с сокращённым экипажем.

– Да вы у нас оказывается передовик производства, Анатолий Иванович! Что ж, – вдруг серьёзно сказал начальник, – похвально, похвально. Вот бы все капитаны так заботились о выполнении рейсов… Но, учтите, часть зарплаты с вас всё равно придётся высчитать. В погашение расходов на ремонт и в назидание остальным, так сказать… В целом же, товарищ Букин, готовьтесь к новому рейсу с сокращённым экипажем, который вы так защищаете. Посмотрим, на что вы способны…

ГЛАВА IV

Рейс Ленинград – Гамбург – Гавана – Сантьяго продолжался. Пустые контейнеры грузились в Гамбурге на Гавану. Из Сантьяго везли сахар на Ленинград.

Гамбург – город-порт. Громадная территория занята причалами, доками, складами. Порт принимает тысячи судов многих государств мира. За счёт хорошей организации труда и передовой техники, он быстро обрабатывает их, выгружая иной раз судно за считанные часы.

Город встретил русских моряков небывалым ассортиментом различных товаров, от банальных «тряпок» и ковров в еврейских лавочках порта, до продуктов, овощей и фруктов в близлежащих универсамах. От порта недалеко до знаменитого Рипербана с его пивными и публичными домами. На горе – памятник Бисмарку, знаменитому полководцу и политическому деятелю Германии.

…Шла догрузка «Александра Ульянова» во второй и третий трюмы, предстояло догрузить ещё тридцать штук двадцатифутовых контейнеров.

Букин решил сделать этот рейс показательным с меньшим количеством экипажа и вместо тридцати одного человека, взял в рейс двадцать семь членов экипажа. И ничего, что ему пришлось иногда нести вахту за помощников, а штурманы работали в трюмах за матросов: если рейс будет выполнен по доходам и по времени, всем членам экипажа будет начислена премия в рублях и валюте. Все моряки с доводами капитана были согласны.

…Шла догрузка последних контейнеров. Капитан, стоявший ночную вахту за четвёртого помощника, пока тот работал в трюме, сегодня должен был отдыхать после вахты. Погрузка шла успешно, порт работал ритмично. Но капитан не отдыхал, он подгонял время и людей: «Давайте, быстрее, быстрее!»

«Я постою на палубе, и в трюме посмотрю за грузом, покажу чиновникам, как надо работать с людьми. Быстро и слаженно. Надо только правильно всё организовать» – рассуждал он.

…Береговой рельсовый электрический кран терминала схватил своими железными «лапами» очередной контейнер и потащил его, звеня об опасности передвижения, по порту к судну, к грузовому трюму.

«Быстрее, быстрее! Осталось четыре контейнера…» – капитан мысленно торопил технику.

В этот момент матрос Петров попытался пробежать на другую сторону трюма. Поспешил, оступился и был зажат между качнувшимся контейнером и лобовой надстройкой судна. Раздался хруст костей, контейнер замер на месте, своей массой в несколько сот килограмм, влепив тело матроса в лобовую переборку. Крановщик заметил его слишком поздно, да и не мог предположить, что кто-то побежит на другой борт во время подачи контейнера в проём трюма.

Погрузку остановили.

Портовыми властями на судно был вызван представитель профсоюза портовых рабочих, началось долгое разбирательство…

Капитан Букин был раздосадован случившимся, драгоценное время его звёздного рейса уходило.

«Время ещё можно наверстать на переходе, – думал он, –нагрузим побольше машину, стармех у нас толковый… И дёрнул же чёрт Петрова идти на другую сторону трюма! Говорил я старпому и второму помощнику, чтобы смотрели за матросами во время погрузки. Разиня!..»

Пришлось звонить в пароходство тестю.

– Ну, что у вас случилось? – услышал он знакомый голос Викентия Петровича. – Всё спешишь? Теперь отписывайся и откупайся. Да не жадничай, накрой стол по-русски инспекторам. Расспроси полюбезнее, может, им чего надо. Не скупись. Нам уже сообщили из Торгпредства об инциденте. Жаль, конечно, парня… Похороны мы обеспечим и компенсацию родственникам тоже. Замену Петрову пришлём. Ну, смотри, не психуй! Рейс выполняй, раз взялся!

Разговор был окончен.

«Ничего! – Букин подбадривал себя. – Мы упрямые, всё равно добьёмся поставленной цели».

Гроб с телом матроса Алексея Петрова был отправлен через два дня на самолёте в Ленинград.

Инцидент в порту Гамбурга был исчерпан. В кают-компании накрыли стол. Были приглашены судовой агент по погрузке, представители профсоюза порта, судовой общественный инспектор по технике безопасности судна – второй механик Громов, представители советского торгпредства в Гамбурге, первый помощник капитана – Иван Саввич Семёнов, который хорошо знал немецкий язык.

«Поминки» прошли гладко. Всем были сделаны подарки от капитана.

ГЛАВА V

Теплоход «Александр Ульянов» вышел из порта и вскоре оказался в Английском канале, Ла-Манше. И вот уже справа по курсу остались известковые берега Англии, а слева ушли в туман жёлтыми полосками хлебов поля Нормандии.

Бискай встретил их, как всегда, свежим ветром и крутой волной. Капитан проложил курс на Азорские острова, чтобы достигнув их, определиться и продолжать курс на остров Свободы.

Рейс прошёл по времени и по грузу удачно, «Александр Ульянов» привёз в Ленинград двенадцать тысяч тонн коричневого тростникового сахара. Теплоход встал под разгрузку на втором причале.

Надстройку нового теплохода «Александр Матросов» хорошо было видно из кабинета службы мореплавания.

– Вот, дорогой капитан, – сказал Викентий Петрович, обращаясь к Анатолию, – это современное судно построено специально для перевозки техники. Вперёд в Канаду, а оттуда побыстрее с попутным ветром в Ленинград! Я верю, у тебя всё получиться!

Тесть потрепал Букина по плечу.

– …Но сначала отдохни пару дней. Ирина уже давно тебя ждёт. – Глаза Викентия Петровича потеплели. – После отдыха принимай дела у капитана Синицына, ты его знаешь. Кстати, он о тебе хорошо отзывался, это тебе плюс. А ему пора в отпуск. Работает почти год с приёмки судна в Турку, давно не отдыхал. Зато судно проверено, обкатано. Машина хорошая. И стармех опытный, команда, что надо. Давай, сынок! Счастливо! I wish you success! Да… На «Ульянове» всё нормально? Машина в норме, люди?.. – Бекетов немного замешкался, вспомнив Гамбург. – Знаю… Читал политдонесение первого помощника… На Кубе никто не напился, не дебоширил. Пока всё о’кей.Ну, ладно, ладно! Не переживай!

Викентий Петрович по-отечески обнял зятя и, пожав руку, ушёл вглубь кабинета.

Приёмка дел прошла гладко. Капитан Синицын знал Букина по работе с ним на других судах.

Акт приёмки-сдачи т/х «Александр Матросов» составили на многих листах, с множеством пунктов, на последнем листе значилось:

«Принял т/х “А. Матросов” – капитан Букин А.И.

Сдал т/х “А. Матросов” – капитан Синицын Ф.И.»

Капитаны подписали акт приёмки-сдачи судна, выпили по бокалу виски со льдом. Букин помог Синицыну погрузить вещи в такси. Машина отъехала от трапа.

Анатолий быстро поднялся на борт, открыл дверь каюты капитана.

– Вот и всё!

Теперь он здесь царь и бог!

Однако, не расслабляться: надо ещё принять трюмы и палубные механизмы, проверить главное: как открывается и закрывается аппарель. Но для этого на судне есть старпом…

– Ты же теперь капитан, Толя! Всё здесь не так, как на обычном грузовом судне!

ГЛАВА VI

Утром началась погрузка в порты Европы: Гамбург, Роттердам, Антверпен. Новоиспечённый капитан с удовлетворением отметил, что судовые бригады работают быстро и слаженно, не хуже портовых докеров. Матросы и мотористы, которые сами имели личные автомобили, довольно быстро загоняли и крепили груз – легковые и грузовые автомобили – в трюмы и раскрепляли их специальными талрепами и тросами.

Анатолий Иванович уже познакомился с комсоставом и командой и был очень доволен собой и новым экипажем. «Знают свое дело, – думал он, – легче будет выполнить задание министерства».

…Через два дня погрузка закончилась. «Александр Матросов», взяв на борт лоцмана, устремился по морскому каналу к порту Кронштадт и, сдав лоцмана, малым ходом вышел в Балтику.

Вот уже пройден остров Гогланд.

Ещё через двое суток пути теплоход, пройдя проливы Каттегат, Скагеррак, Бельт и Зунд, вышел в Северное море и скоро отшвартовался в Гамбургских доках, где быстро выгрузил перевезённую им технику.

Затем, погрузив в своё чрево контейнеры, легковые и грузовые автомобили, судно вышло назначением на канадский порт Монреаль.

Через шесть суток плавания, пройдя вечно беспокойный Бискай и часть Северной Атлантики, взяв лоцмана, «Александр Матросов» малыми ходами шёл по реке Святой Лаврентий в Монреаль – самый большой и красивый порт Канады.

По приходу в порт, после швартовки к причалу и улаживания всех формальностей с таможней и властями, начали выгрузку. Администрация судна отказалась от помощи портовых рабочих, рассчитывая на свои силы. Через два дня все автомобили были выгружены, трюмы зачищены.

Капитан Букин вместе с агентом, довольные отличной работой команды на переходе через Атлантику и выгрузке техники в порту Монреаль, поехали на доклад в советское посольство. Доклад капитана приняли одобрительно. Букин получил указание, где и какой груз далее брать на пути в Ленинград.

Отход из порта Монреаль прошёл без происшествий. Все отпущенные в город прибыли на судно вовремя. Моряки были довольны: они погуляли по городу, купили своим семьям хорошие подарки, и себя не забыли, попробовав в барах хорошего пильзенского пива.

Переход занял несколько часов. Вот и уютная гавань Тририверса с памятником основателю города и первому пионеру Канады Маккормику.

После отшвартовки и комиссии портовыми властями был проведён осмотр трюмов. Приёмка трюмов прошла успешно, утром получили разрешение на погрузку автомобилей и тяжёлой техники.

Анатолий Иванович прогуливался по причалу, смотрел, как через кормовую дверь в трюмы заезжала техника. Вдруг его кто-то окликнул. Он увидал начальника рации Леонида Ивановича Саенко, тот размахивал телеграммой. Придя в каюту, капитан прочитал РДО:

«ДЕЙСТВУЙ ПО ПЛАНУ ТЧК ЗАКАЗАННАЯ НАМИ ТЕХНИКА СОГЛАСОВАНА МЕСТНЫМИ ВЛАСТЯМИ ТЧК СЧАСТЛИВОГО ПЛАВАНИЯ ТЧК ПРИВЕТ ИРИНЫ ТЧК БЕКЕТОВ».

Через два дня погрузка была закончена, документы на груз получены, комиссия властей оформила отход судна. Все члены экипажа на судне. Больных и отставших от рейса нет.

…Буксиры уже пыхтели, уткнувшись носом в борт судна. «Александр Матросов» стал отходить от причала, дал три протяжных гудка, прощаясь с портом. Ему ответили суда, стоящие в порту. Вот и первый переменный ход в машину. Двигатель глухо заработал, из трубы пошёл тёмно-синий дымок.

– Самый малый, стоп. Задний малый, стоп.

Судно развернулось и пошло на выход, опекаемое буксирами.

Прощай Канада, уходим в море! Скорее бы домой, в родной Питер…

ГЛАВА VII

Третий механик, Виталий Ильич Загоскин, принимая ходовую вахту, уже в румпельном отделении прислушался.

Раз, другой, где-то плескалась вода.

«Вода в «рулёвке»? Странно… – подумал он, – откуда может появиться вода в румпельной?» И тут же ответил сам себе: «Вода может появиться, только если пропускает сальник балера, при ударе кормы судна о воду. Это ясно, как божий день, но почему она не уходит из румпельной через шпигаты за борт?..»

Найдя старый электрод, третий механик попытался проверить чистоту шпигата, но не смог протолкнуть его туда.

У механика создалось впечатление, что шпигаты забиты грязью или ещё хуже – они просто заварены электросваркой, чтобы грязная вода во время стоянки судна в доке, не текла на стапель-палубу дока и не нарушала экологию, а восстановить их потом в спешке забыли.

«Плохо, – размышлял третий механик, – надо будет поставить в известность второго механика».

Неожиданно в румпельной раздался телефонный звонок. Виталий Ильич взял трубку.

– Ильич! Давай в машину, что-то у второго дизель-генератора обороты гуляют. Приходи скорей!

– Ладно, сейчас приду, – ответил он.

Придя в машину, Загоскин быстро нашёл причину неисправности – регулятор оборотов, который после некоторых манипуляций стал работать нормально.

При сдаче вахты второму механику он сказал, что в румпельной плещется вода и не уходит.

Второй механик Юрий Борисович Громов отнёсся к этому без особого внимания.

– Да, да, спасибо, – сказал он, – я проверю.

Громова сейчас больше занимала полученная радиограмма из дома от жены: почему-то почтовый адрес отправления, был не из их района. «Неужели б…?» – с горечью думал он.

Третий же думал про себя: «Мне главное тебя в известность поставить. А там уже твоё дело. Конечно, надо доложить “деду”…»

После доклада, он успокоился.

ГЛАВА VIII

Северо-восточный ветер поднял зыбь, и уже через несколько часов разразился настоящий десятибальный шторм. Барометр начал падать, ветер усиливался. Шторм перерос в настоящий ураган.

Канадская буровая вышка, находившаяся на расстоянии 20 миль от берега, была буквально разгромлена стихией. В море смыло четырёх рабочих. Остальных людей снял с вышки вертолёт береговой охраны ВМС Канады.

На берегу в фирменном тёплом вагончике шкипер буровой Джон Саммерс делился переживаниями со своим товарищем буровым мастером Сэмом Смитом.

– …Мы стояли на четырёх якорях, нас не должно было оторвать. Да, крепление правого якоря давно уже ослабло, это было отмечено в вахтенном журнале. Помнишь ураган «Зета»? Мы тогда еле-еле удержались от аварии. Подправили правый якорь, но не до конца… Надо бы сделать капитально. Но time is money! Главное – качать нефть!.. Компании наплевать на людей, им только тонны нефти давай!..

Саммерс в сердцах открыл бутылку с джином.

– Помянем ребят, Сэм.

Он плеснул в стакан, быстро выпил.

– Не спеши, Джон. Думаю, буровую надо было ставить на ремонт, провести ревизию всех четырёх якорей.

– Это было главное, – сказал Сэм Смит. – Какие были парни!.. Гарри Бостон, красавец, сколько женщин о нём мечтало… Трое маленьких детей осталось без отца… У Фила Полонского двое детей... Билл Рэйчел один кормил семью из шести человек, старых родителей, жену, троих детей… Помнишь, мы к нему приезжали в гости в Галифакс?

– Да, хорошее было времечко, – подтвердил Сэм.

– А кто был четвёртый? – спросил Джон.

– Четвёртый погибший был бывший морской пехотинец Адам Бронсвик. Он был очень молчаливым и замкнутым человеком. Никогда ни с кем не спорил, со всеми соглашался. И со всеми на буровой Адам был добр и радушен. Хороший был парень, жаль его… Море ему будет могилой, как и всем остальным.

Поговорив, друзья разъехались по домам.

ГЛАВА IX

Энергия морской воды начала пробовать крепость балера руля и сальника гельмпорта.

Потихоньку вода, капля за каплей, начала поступать в румпельное отделение. Сальник балера был набит некачественной набивкой, когда «Александр Матросов» стоял на ремонте, на судоремонтном заводе.

Но об этом никто не мог знать.

Начальник радиостанции, Леонид Иванович Саенко, принял за вахту три радиограммы с указанием следовать в Ленинград как можно быстрее. Выполнение квартального плана по грузообороту было под вопросом. Начальник рации принёс РДО капитану.

Букин, взглянув на них, молча поблагодарил.

После вахты второй механик, помощник механика и второй помощник капитана сидели в каюте второго механика и пили крепкий флотский чай.

– Куда гребём? – рассуждал второй механик, высокого роста моряк с рыжеватой шкиперской бородкой. – Лезем в шторм. Это не «рысак». Здесь водонепроницаемых переборок в трюмах нет. Здесь грузовые палубы в три этажа во всю длину судна, и если вода попадёт в трюм, сразу будет крен. Надо идти к берегу и искать укрытия, вставать на якорь, или, в конце концов, ложится в дрейф, пока шторм не стихнет. А «конторе», этим чиновникам, всё едино!.. Лишь бы скорей премию в валюте хапнуть… Вот и гонят пароходы, как будто сами в море не ходили…

– Точно, точно, – поддержал его второй помощник Белов, сверкая белками карих глаз, – мы, помню, на лесовозе никогда не лезли «чёрту в глотку». Штормит, становились на отстой в тихую бухту или ложились в дрейф по ветерку, как уточка. А наш «мастер» куда лезет? Он что, хочет нас угробить?

В каюте электромеханика тоже шёл диспут.

– Что-то случилось с мистером кэптаном! Что-то не то с ним! – говорил электромеханик Журавлёв, размахивая отвёрткой. – Что можем сами сделать?.. Продолжать борьбу за живучесть судна! Это же утопия…

В этот момент по судовой трансляции раздался голос старпома Ляховского:

– Всем членам экипажа занять свои места согласно судовому расписанию. По судну объявлен аврал.

…Спустившись в машинное отделение, электромеханик Журавлёв подошёл к электрораспределительному щиту, перед которым была постелена резиновая дорожка. У каждой секции щита с фронтальной части поручни.

Журавлёв в сердцах бросил спасательный жилет и противогаз.

Тут по трансляции донеслось:

– Всем постам доложить обстановку и готовность.

Второй механик Громов был в ЦПУ. Он взял в руки мегафон:

– Мостик! Докладывает пост №2. Машинное отделение в сборе, готово!

– О’кей! Доклад принят, – услышал он голос старпома.

– Как там погодка, чиф? – спросил второй механик.

– Да, Борисыч, моряну сильно раздуло. Баллов десять, не меньше. Да ещё крен начинает появляться. Как там у вас двигун? В норме? – спросил старпом в ответ.

– Нормально, – ответил второй механик, – но обороты сбросили, чтобы не бить судно.

– Ясно. Пока больше не убавляйте.

– Хорошо. Как там мастер?

– Поговорим после вахты, – сказал, заканчивая связь, старпом.

ГЛАВА Х

Старший механик был в румпельном отделении.

– Откуда вода? Чёрт бы её побрал, уже по щиколотку. Это уже плохо, не уходит…

Стармех Александр Фомич Зайцев начинал свою карьеру с буксиров и дошёл до современных лайнеров. Опыт работы у него был громадный. Он сразу понял, в чём дело. Шпигаты в рулёвке забиты, а сальник гельмпорта пропускает. Дело плохо.

«Мастеру сказать? Доложить на свою голову? Шпигаты явно в доке заварили, чтобы соблюдать экологию. Экология это хорошо, а жизнь ещё лучше, – думал он. – Теперь рулевая машина может выйти из строя. Надо строго-настрого предупредить вахту, чтобы вычёрпывали воду из рулёвки».

Но тут пароход так заложило на левый борт, что стармех схватился за трубопровод и чуть не ударился о борт румпельной. Вода с шумом пошла на борт, обливая электромоторы гидравлических насосов.

«Дед» не успел подумать, что надо доложить капитану.

По трансляции прозвучало:

– Старшему механику прибыть на мостик!

– Ну вот, началось… – подумал Зайцев и, держась за поручни, пошёл на мостик.

Между тем, беда не приходит одна… На палубе гуляли волны. Казалось, что небеса и ветер не пускают судно идти своим курсом. На носовой тамбучине два вентиляционных раструба левого и правого борта грузовых трюмов начали трещать и вибрировать под напором шквалистого ветра. Верхнюю крышку вентиляционного канала правого борта сорвало, и вода стала поступать в грузовой трюм. Нос судна поднимался и буквально через несколько секунд обрушивался в семи-восьми метровую бездну между волнами. Удар за ударом, вздымая слева и справа от себя фонтаны воды, судно носом погружалось в пучину.

Море поднимало корму судна и, поиграв ею направо и налево, с размаху било её рудерпостом о воду. Вот тебе – ещё раз и ещё! Оно словно разъярённый зверь набрасывалось на пароход.

Старший механик Зайцев поднялся, наконец, на мостик. Здесь, за толстыми стёклами экранов лобовой надстройки, было гораздо тише и спокойнее.

Капитан Букин протянул руку стармеху, поприветствовал его:

– Доброе утро, Александр Фомич! Как спали?

– Да какой сон? – ответил «дед». – В такую погоду из койки выбрасывает. Одно мученье.

– Как машина? – спросил капитан.

– Машина работает нормально, но вот в рулёвке вода.

– Вода в рулевой? Откуда ей взяться? – задал вопрос капитан.

– Я полагаю, что сальник балера пропускает.

– И много воды?

– Пока отчерпываем, передаём по вахте. Что дальше будет, я не знаю. Если моряна усилится, то будет хуже.

– Стармех, – с железом в голосе проговорил капитан, – слушай сюда! С рулевой разберёшься ты. Борьбой за живучесть судна и груза буду заниматься я сам.

Букин поднёс мегафон к углу рта. По трансляции судна разнеслось:

– Говорит капитан. По судну объявляется аврал.

Он сделал паузу и продолжил:

– Всем членам экипажа занять свои места по судовому авралу. Мы будем бороться за живучесть судна, груза и самих себя. Старшему помощнику и боцману подняться на мостик.

– Анатолий Петрович! – услышал он голос вахтенного помощника. – Они оба здесь. И уже собираются идти на палубу с аварийной партией. Правый грибок вентилятора сбило. Надо бы обвязать его брезентом, как следует. Да затянуть его тросом при помощи лебёдки, иначе вода будет поступать в трюм.

Из машины доложили:

– Откачку воды из трюма три правого борта остановили.

– Спасибо, – ответил вахтенный помощник.


ГЛАВА XI

Море между тем продолжало реветь и шуметь. Громадные волны начали накатываться на правый борт, грозя затопить трюм через сорванную крышку вентиляционной шахты. Капитан отдавал последние распоряжения старшему помощнику и боцману.

– Я не могу рисковать матросами, – говорил капитан, – они не подготовлены к такой работе. Да и в море они новички, всего два-три года. А вы морские волки!

Он внимательно посмотрел на боцмана.

– Сколько ходишь в море, Степаныч? – вдруг с теплотой в голосе спросил капитан.

– Да уж, наверное, лет тридцать, – ответил боцман.

– Вот! Вы всё знаете лучше меня. Мне не о чем вас инструктировать. Главное – надо заглушить эту вентиляционную шахту с правого борта. И с богом! Страховать вас будет старший матрос Шустров и старший моторист Бестужев. Леера до бака уже протянуты.

Старпом и боцман одевались в штормовые робы, резиновые сапоги, зюйдвестки, прорезиненные плащи, взяли нож, фонарик, топорик, спасательный пояс, пристёжку-карабин к спасательному лееру, натянутому с правого борта.

Им предстояло идти до полубака, где в кладовой должны быть брезент и гаки с тросами для того, чтобы этот брезент обжать вокруг горловины шахты и заглушить поступление воды, затянув брезент тросом при помощи лебёдки.

Боцман пошёл первым, и уже почти дошёл до бака, но в этот момент судно получило сильный крен. Старпом, идущий вслед за боцманом, ухватился за люк трюма. Судно почти легло на правый борт, ветер завыл чёртом, небо сравнялось с водой. И было непонятно, где палуба, а где небо.

Когда судно вынырнуло из водяной ямы и показалось клочковатое небо, боцмана Тараса Степановича Середы на палубе уже не было. Не было и страховочного конца, которым были связаны боцман и старпом. Старший помощник Ляховский из последних сил держался на крышке грузового трюма, но при очередном провале в водяную бездну и крене судна уже на левый борт, старпом исчез в морской пучине. Страховавшие их старший матрос Шустров и старший моторист Бестужев могли только смотреть на обрывки стального леера, который должен был удержать обоих от гибели.

Слёзы навернулись у них на глаза, дыхание перехватило. Всё это произошло в считанные минуты.

– Погибли товарищи, но мы заткнём этот проклятый вентиляционный люк, – проговорил старший матрос Шустров, опомнившись. – Юра, держи леер. Сейчас стало тише. Как только дойду до бака, дёрну два раза. Значит, иди и ты. Понял?

– Понял, – ответил Бестужев, а про себя подумал: «Во что бы то ни стало, надо заткнуть эту дыру. Иначе крен и “кранты” всем».

Он схватился за леер. Неужели и их смоет? Нет! Судно вышло из крена и стало на ровный киль. Бестужев почувствовал два рывка леера. Есть! Шустров дошёл! Перехватывая леер, Бестужев буквально пролез по нему на бак. Вот и кладовая! Закрыв за собой тяжёлую дверь подшкиперской, они включили фонари и начали искать брезент.

– Юра, обвязывай концами, потом схватим стальной удавкой. Давай!

Выбрав наилучший момент, они вытащили брезент и, закрыв дверь, держась за релинги, закинули брезент на тамбучину к вентиляционной шахте.

– Врубай лебёдку, Юра! – командовал Шустров. – Я уже обнёс тросом горловину, затяни её удавкой.

– Всё получилось, крепи!

Стальной конец плотно обжал брезент вокруг сорванной горловины шахты.

– Зажимай! Так, хорошо! Всё, вырубай лебёдку. Теперь нужно назад в надстройку. Мать родная! Богородица! Спаси и сохрани нас!

Ветер опять начал завывать в вантах мачт. Шустров и Бестужев, буквально прижимаясь к палубе, ползли по лееру к надстройке судна. На мостике стармех и капитан следили за ними.

«Только бы дошли! Только бы не смыло!» – в голове у обоих билась одна и та же мысль. Вот судно опять подняло на гигантской волне. Небо смешалось с водой. На следующей волне судно вынырнуло из водяного плена.

Бестужев и Шустров держались, прижавшись к крышке трюма, и, наконец, через несколько минут, улучив момент, когда судно выравнялось, быстро юркнули на мостик и оказались в объятьях капитана и «деда».

– Мы закрепили брезент, товарищ капитан!

– Молодцы! – сказал капитан, подавляя слёзы.

– Воду из трюма уже откачивают, – доложил стармех, – будем живы!

– Поборем стихию!

Слёзы текли у всех по небритым щекам, и они не стеснялись их.

ГЛАВА XII

Экипаж канадской нефтедобывающей вышки фирмы SEA SHELL Marin oil Standard and Company, был снят вертолётом береговой охраны ВМС Канады. Шесть человек было эвакуированы, четверых смыло с вышки в море. Двухдневный поиск людей результатов не дал. Тел найдено не было.

Зато неожиданно обнаружили советский теплоход «Александр Матросов», терпящий бедствие в шторм, бушующий уже шестые сутки у побережья Канады.

…Командир вертолёта майор ВВС береговой охраны Жан Поль Ришелье делал первый заход над терпящим бедствие судном.

Он, и его экипаж, состоящий из трёх человек, отлично видел, как команда борется с морем, как русские, ценой невероятных усилий зачехлили правую вентиляционную шахту на палубе, с которой штормом была сорвана крышка. Он также видел, что судно перестало управляться рулём и всё больше и больше кренилось на правый борт.

Майор начал вызывать лоцманскую службу района, чтобы связаться с советским судном и договориться о снятии экипажа и вызове второго вертолёта.

За двенадцать лет спасательной службы на море майор видел много катастроф, и понимал, что теплоход обречён.

Какой бы груз не везло судно, он не стоит жизни людей, их надо спасать. Ришелье связался с лоцманской службой, и ему сообщили, что русский капитан отказался от помощи и борется с морем сам, вместе с командой.

«Видимо, капитан русского судна безумец», – подумал майор.

ГЛАВА XIII

Херлуф Тоотс, капитан небольшого канадского сейнера, был опытным моряком и в этом районе Атлантики бывал не раз. Его сейнер «Морской змей» был приписан к порту Сент-Джонс.

Капитан Тоотс любил русских моряков за их смелость и профессионализм. Он симпатизировал русским со времён Второй мировой войны, когда был участником полярных конвоев в Мурманск и Архангельск. Он не раз горел и тонул на беззащитных гражданских транспортах, которых терзали немецкие подводники адмирала Денница.

После двухдневного наблюдения за «Александром Матросовым» он понял, что развязка трагедии близка, и может понадобится его помощь. Может, кому-то, и последняя на этом свете.

«Морской змей» дрейфовал рядом с теплоходом. Тоотс, стоя на мостике у штурвала и локатора, контролируя расстояние между судами, наблюдал в бинокль за гибнущим судном, описывал круги вокруг него, уменьшая их радиус.

Он делал всё, чтобы русские его заметили.

Море продолжало свои атаки на слабеющее с каждым часом судно. Вахтенный четвёртый механик Петров стоял в машине и смотрел на стрелку кренометра. Крен судна при приёмке вахты в 08.00 был пять градусов на правый борт. К концу вахты в 11.00 крен достиг пятнадцати градусов. Масляный насос главного двигателя начало срывать и давление масла на подшипники стало падать. Завыла сирена. Помощник механика Штольц добавил масла в танк, но это не принесло успеха. Четвёртый механик вырубил сигнализацию. Затем позвонил на мостик. Трубку взял старший механик, он теперь не уходил с мостика.

– Виктор Ильич, – услышал он голос четвёртого механика.

– В чём дело?

– У нас крен пятнадцать градусов на правый борт, масляный насос срывает.

– Добавь масла, – спокойно сказал «дед».

– Добавлял, всё равно также.

– Сколько давление масла?

– 1,5 – 1,7 кг/кв. см…

– Убавь обороты до самого малого. Я скоро приду в машину.

Четвёртый механик потихоньку убавил топливную подачу. Обороты упали до пятидесяти в минуту. Но крен судна продолжал расти. Вода, через вновь сорванный брезент и вентиляционный канал попадала в трюм, и, растекаясь по всему борту, укладывала судно на правый борт. Вот уже восемнадцать градусов… Два резких качка – до двадцатипяти градусов… Кренометр зашкалил и вернулся на восемнадцать градусов.

Четвёртый механик раскрытыми от ужаса глазами смотрел на кренометр. Помощник механика стоял рядом, белый как полотно. Ещё два резких качка, и судно медленно ляжет на правый борт.

Завыла сигнализация. Это сработала защита главного двигателя по воде и маслу.

Виктор Ильич отключил сигнализацию. «Где же стармех? Он обещал прийти в машину. И что вообще твориться на судне?.. Доборолись за живучесть…» – В его мозгу вспыхнула обида на «деда» и капитана. – «Канадцы обещали снять экипаж. Где же они? Теперь всё… мы лежим на борту… Кранты! Теперь только остаётся спеть “ Врагу не сдаётся наш гордый «Варяг», пощады никто не желает...”»

«Деда» не было. Сработала защита главного двигателя. Регулятор задвинул топливную рейку на ноль. Главный двигатель встал. Стало слышно, как где-то подтекает вода на деку... В машине повисла неожиданная тишина. Работал лишь дизель-генератор, но скоро остановился и он.

Зажёгся аварийный свет. Стали падать плохо закреплённые запасные части механизмов, висевшие на переборках машины, а крен всё усиливался. Помощник механика исчез.

Виктор Ильич остался один на вахте. Страха смерти у него не было. Просто он не знал, что это такое. Было только странное забытьё. Ему вспомнился дом, молодая жена Людмила, с которой они записались в ЗАГСЕ семь месяцев назад…

Из забытья его вывел помощник механика Штольц. Виктор смотрел на него, и ничего не видел.

Штольц дёрнул его за рукав.

– Виктор Ильич, пошли отсюда! Надо спасаться! Шлюпку не спустить, судно лежит на борту. Надо найти на палубе и спустить спасательный плот, их же четыре штуки. Пошли скорей, Виктор Ильич!

Штольц умолял идти, но четвёртый механик идти не хотел.

– Витя! Матросы говорят, рядом ходит сейнер! Он спасёт нас, раз капитан отказался от помощи. Этот «передовик» отказался от помощи вертолёта! Витя, очнись!

Но механик продолжал грезить домом. Перед ним была кухня, тёща и жена Люся. А он гладит кота Барсика…

– Витя! – крикнул ещё раз Штольц и исчез из машины.

ГЛАВА XIV

Начальник радиостанции Алексей Саенко стонал от боли. Железной дверью радиорубки при резком крене его ударило по спине и ногам, и он потерял сознание. Очнулся через несколько минут. Всё плыло перед глазами. Он медленно вспоминал, как послал домой жене радиограмму о том, что судно гибнет, и он её очень любит. Перед глазами плыли кровавые круги. За один миг в его сознании пролетела вся жизнь: он маленький в детском садике… мама… школа… учительница Мария Сергеевна рассказывает детям сказку о спящей царевне и семи богатырях… в «мореходке»… ротный…

И боль, боль в спине! Надо дать «SOS»… Алексей еле-еле дотянулся до ключа. «Save Our Souls! – запищала морзянка. – Спасите наши души!»

Последний вопль теплохода «Александр Матросов» пошёл в эфир. Три точки, три тире, три точки, три тире. Спасите наши души!

Стармех находился на мостике прежде, чем судно совсем легло на правый борт. Мысли путались у него в голове, одна обгоняла другую. Он мысленно подытожил трёхдневную борьбу экипажа за выживание.

Румпельное отделение затоплено.

Судно не управляется с мостика.

Главный двигатель и вспомогательные дизеля, работавшие на освещение, стоят. Они не спроектированы работать при таком крене.

Брезент опять сорвало. Вода поступает в грузовой трюм, а в машине затоплены электромоторы вспомогательных механизмов.

«Что ж, пора встать перед Богом на колени, – стармех горько улыбнулся. – Кажется, пора прыгать за борт. Надо одеться потеплее… Зимнюю куртку, зимнюю шапку, перчатки. Взять нож, фото жены, детей, часы… Да и это уже ни к чему! Брось, Саша!..»

Он начал себя уговаривать. «Держись! Моряки не сдаются! Прыгать за борт нужно в связке вместе, и тогда, когда сейнер появится рядом. Сейчас одна надежда на него. А кто будет в связке? Кто будет, тот и будет! Второй механик Громов, второй помощник Белов, помощник механика Штольц и я – Зайцев Александр Фомич… Четыре человека – это уже команда. Главное – держаться вместе…»

Всё дальнейшее происходило, как в кино. Откуда-то появилась вся эта четвёрка. Надев спасательные жилеты, все четверо, связавшись «выброской», подождав попутной волны, бросились в море.

– Господи! Спаси и сохрани!

Вода обожгла их не сразу. Она долго пробивалась сквозь одежду, но всё-таки, проникнув, сразу заморозила ноги. Но через некоторое время стало тепло и хорошо.

Они барахтались в морской купели, связанные между собой выброской. Борт судна исчез с поля зрения. На них надвигалась громада Атлантического океана. Изредка их взгляды касался тёмного неба. Перебегая с одной волны на другую, они все искали одно. Сейнер!

И вдруг все четверо замерли, услышав тарахтение мотора. И жёсткая сеть легла на всю их четвёрку.

«Вот оно божье слово!» – подумал стармех и мёртвой хваткой вцепился в ячейки сети. Потом он уже больше ничего не слышал. Неожиданно почувствовал только, что под ним твёрдая палуба. Откуда-то шло тепло. Впервые за несколько дней он улыбнулся и понял, что жив. Спросил: «Как наша связка?»

Здоровенный детина в оранжевой робе явно не понял вопроса, лишь улыбался в ответ, и что-то говорил на непонятном стармеху языке.

Потом всех четырёх спасённых одели в тёплое бельё и поили горячим чаем, кофе. Через некоторое время они узнали, что почти сразу после их спасения пароход перевернулся и мгновенно ушёл в пучину океана, унося с собой души двадцати с лишним человек.

Капитан Букин был обнаружен спасателями спустя несколько часов среди бушующих волн с привязанным на шею вахтенным судовым журналом, его рукой была сделана последняя запись: «Погибаем, но не сдаёмся!», поставлены дата и время.

Капитан остался верен себе и уставу флота.

Спасённые моряки и подобранные мертвые тела были доставлены на канадский берег. Вертолёты и спасательные суда искали и подбирали погибших в море в течение нескольких дней.

Погода неожиданно изменилась, пришёл новый циклон, тёплый и дождливый. Море заблестело жемчугами и успокоилось. Поворачивая свой спасательный вертолёт к берегу, майор Ришелье мог легко разглядеть зелёные водоросли, крабов, морских звёзд и других обитателей моря. Он думал: «Хороша жизнь!..»

– На сегодня хватит. Возвращаемся на базу, – скомандовал майор второму пилоту.

ГЛАВА XV

Спасённых русских перевезли в морской госпиталь, где они в течение недели проходили реабилитацию. Моряки не могли успокоиться и всё время спрашивали: «Кто ещё спасся? Кого ещё нашли?» Печаль и горе после гибели судна не покидали их. Вставал вопрос: «Почему капитан отказался от помощи, когда вертолёт уже был над ними?» Ответа они не знали…

Как только врачи подтвердили, что пациенты здоровы, их всех одели в одинаковую одежду, серые костюмы с полосатыми галстуками и куртки типа «Аляска», выдали карманные деньги – по 500 канадских долларов каждому, и разрешили выйти в город погулять, осмотреть окрестности, купить сувениры.

Стармех Зайцев, второй механик Громов, второй помощник Белов и помощник механика Штольц шли по улицам Монреаля, молча вдыхая свежий речной воздух реки Святого Лаврентия. Красивый город Монреаль. Церкви, соборы, небоскрёбы, много зелени.

Стармех думал, а не зайти ли им в ресторан и не отпраздновать ли своё спасение?

Второй механик Громов вспоминал родной город Ленинград, семью, дом и пса Дика, который любил его, и всегда встречал его с моря так, как не встречал никто из близких...

Помощник механика Штольц думал о своём автомобиле, мол, неплохо было бы купить пять новых колёс, хотя бы подержанных, старые-то на его иномарке уже «лысые».

Второй помощник Белов вспоминал о своей старой маме и, блеснув слезой, сказал: «Что ж, братцы! Мамы нас хранили!»

Моряки зашли в местный универсам, купили спиртного, закуски, фруктов и, вернувшись в свой гостиничный номер, выпили за погибших товарищей, и долго, с жаром обсуждали всё случившееся с ними… В голове у каждого из них было много вопросов, ответы на которые найти было не просто…

Утром неожиданно пришёл советник из советского посольства. Он вызвал стармеха Зайцева и, вручив ему четыре билета на рейс Монреаль – Москва самолётом «Боинг 747», сказал, что вылет в Москву в шесть утра.

На аэродром их отвёз посольский автобус.

Семичасовой перелёт прошёл хорошо.

В Москве их встретили не очень ласково. А потом был перелёт в Ленинград. Моряки надеялись увидеть родных, но по домам их не отпустили, а определили в межрейсовый Дом моряков на Каменном острове. Оказывается, был такой, но никто из них о нём и не подозревал. Поселили моряков в разных коттеджах – с обслуживающим специальным персоналом…

Неделю к ним никого не пускали, каждый день проводили беседы «инспекторы» из ведомства, идейным отцом которого был бедный польский шляхтич Феликс Дзержинский. И до чего же скучными были эти беседы!

– Скажите, Александр Фомич, как вы относитесь к учению Карла Маркса?

– Положительно, конечно.

– А почему положительно?

– Да потому, что учение было придумано им давно, в 1847 году. Это «Манифест коммунистической партии», в то время довольно прогрессивный документ.

Через неделю их отпустили домой.

ЭПИЛОГ

Буфетчица Зинаида Павловна Соколова работала в пароходстве давно. Пришла уборщицей в отдел кадров, а потом, посоветовавшись с подругами, решила попытать счастья в море. Да так и осталась на флоте. Её личная жизнь почему-то не сложилась, но в длительных рейсах для моряков она всегда была Королевой.

За двадцать лет работы на судах, Зинаида Павловна скопила небольшую сумму денег, получила комнату от пароходства. Из деревни к ней переехал племянник, и женщина решила сосредоточиться на его воспитании.

Она шла на «Александре Матросове» в свой последний рейс – кто ж откажется добавить к своим сбережениям ещё немного…

Когда начался шторм, Зинаида Павловна была спокойна. Сколько таких штормов было в её морской жизни! Но, когда капитан отказался от помощи канадцев, она поняла, что час её настал.

…После аврала, она, как и положено, покормила в кают-компании комсостав сухим пайком. Без разговоров ушла к себе в каюту, оделась во всё самое лучшее, закрыла дверь на ключ. Так и ушла в пучину океана со своим последним пароходом, чистой и красивой Зиночкой.

Первый помощник капитана Иван Петрович Сологуб на «Александре Матросове» тоже шёл в свой последний рейс. Он был ещё крепок и силён, хотя по возрасту вполне мог выйти на пенсию. Сын подарил ему двух прелестных внучек. И пора было нянчить девчонок, раз не видел, как рос твой сын…

«Да, Иван, – не раз говорил себе Сологуб, – пора, пора уже уходить на берег…»

Но море не отпускало. И он шёл в очередной рейс…

Как бывший штурман, в своём последнем рейсе на «Александре Матросове», Иван Петрович понимал безвыходность положения, в которое попало судно и люди. Самое обидное для него было то, что он ничего не мог объяснить команде.

«Почему Москва отказала им в официальной помощи? …Боритесь за живучесть!» Это было равносильно самоубийству.

…Когда судно почти легло на правый борт, на Ивана Петровича как будто навалился какой-то тяжёлый груз. Он оцепенел. Руки и ноги налились свинцом и не подчинялись ему. С трудом вошёл он в свою каюту, закрыл её на ключ...

Помполит Сологуб встретил дыхание океана, сидя в своём рабочем кресле. «…Как нелепо окончилась жизнь...» Он уже ничего не чувствовал: ни боли, ни давления воды, которое разрывало его лёгкие.

Судно, завалившись на правый борт, вдруг быстро перевернулось вверх килем и, увлекая за собой массу воды, в считанные минуты ушло в пучину, унося и его жизнь…

Во время прощания с моряками «Александра Матросова» во Дворце моряков, вдовы погибших плевали на гроб с телом капитана, который был выставлен с другими гробами моряков для прощания.

Не было ли это расплатой за фетиш капитана Букина?..

…Тело начальника рации Алексея Саенко и тела ещё двадцати человек остались в тёмных глубинах океана.

Гольфстрим и морские твари со временем разнесли их бренные тела, и они растворились в вечности великого океана.

В свой последний час они не сдались и держали флаг Родины, сколько могли.

2015 год

г. Санкт-Петербург

Для отзывов: pokonets@gmail.com 



Назад в раздел



Новости

Все новости

28.03.2024 новое

«”КАК МОРСКАЯ СОЛЬ В КРОВИ…”. ПУШКИН В ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВЕ ВИКТОРА КОНЕЦКОГО»

23.03.2024 новое

СКОРБИМ

19.03.2024 новое

ПАМЯТИ О. ВЛАДИМИРА (РЫБАКОВА)


Архив новостей 2002-2012
Яндекс.Метрика Рейтинг@Mail.ru