Николай Кармалин. КАКТУСЫ САРДИНИИ
Судьба свела меня с Виктором Конецким в 1968 году у газетного киоска, который стоял, притулившись к красному зданию Управления БМП (к сожалению, сейчас уже нет ни красного здания, ни Балтийского пароходства, ни Вити Конецкого)…
Народ шел на работу, в ларьке продавали популярную тогда «Неделю». Я встал в очередь. За мной пристроился мой друг еще со школьных лет Николай Загускин, который тоже спешил на службу. Тут же выяснилось, что встал я за Виктором Конецким (Загускин знал его еще по военно-морскому училищу).
Слово за слово, выяснилось, что Конецкий пришел наниматься на работу. Нам же на «Челюскинец», где я тогда был 1-м помощником капитана, как раз требовался второй штурман. Короче, судьба уже все решила за нас, и на другой день Виктор вышел на работу.
Через пару дней мы ушли из Ленинграда, и он прокладывал курс на остров Сардиния, куда мы везли осиновые бревна, чтобы их превратили в бумагу.
Многие считают, что остров Сардиния так назван, поскольку там ловят сардин. Отнюдь нет. Виктору удалось докопаться до истины. Цитирую из книги «Среди мифов и рифов»: «Сардиния дала миру сардонический смех. История этого смеха довольно жуткая. Здесь росла травка-петрушка — “сардоника-херба”, обладающая тем неприятным свойством, что человек, ее поевший, умирал с судорожным искривлением губ, как бы смеясь…»
К моменту нашего знакомства я уже читал и любил его книги и был рад, что он с нами пойдет в плавание на самом длинном пароходе в мире. Дело в том, что еще перед войной «Челюскинец» по дороге в Питер сел на банку как раз напротив Таллина.
Одну часть отбуксировали в Ленинград, а вторая еще некоторое время «маячила» отдельно. Таким образом расстояние от носа до кормы было 180 миль. Но это так, к слову.
Прибыв в порт Арбатакс, мы встали на разгрузку. Никто в этом порту еще не был, и свободные моряки пошли исследовать окрестности.
Вблизи оказалось кооперативное садоводство, где росли разные цитрусовые.
Поскольку никого там не было, мы решили, что можем отведать валявшиеся в изобилии апельсины и мандарины. Тем более, что там же паслись свиньи, которые с большим удовольствием ели фрукты. Местные хрюши прекрасно разбирались в апельсинах, вопреки поговорке.
На обратном пути Виктор сломал две большие «лепехи» от кактуса опунция и принес на судно. Одну «лепеху» он посадил в землю, которую не поленился принести с берега, и стал ее поливать, а вторую бросил за дверь. И вот результат: та, которая была забыта в темноте за дверью, расцвела красивыми красно-розовыми цветами, а другая вскоре зачахла. Помнится, это событие мы как-то отпраздновали.
Дальше все было нехорошо.
Мы пошли в порт Латакия, где погрузили хлопковый шрот (это такой скотский корм), и отправились разгружаться в Новороссийск. Стоянка предполагалась длинная, и все, кто мог, уехали в Питер на недельку-другую, а «расхлебывать кашу» оставили Витю, на которого и свалились внезапные неприятности.
Пришли санитарные врачи и обнаружили в трюмах кроме шрота, далее цитирую: «булавоусого малого мучного хрущака, суринамского мукоеда и небольшое семейство жужелиц». Всего зверей было пять тысяч четыреста восемьдесят четыре тонны. Шрот шел в две сотни адресов. Украинские, сибирские, среднерусские и архангельские свинки в предвкушении обедов из сирийского жмыха пускали слюнки. Но отправлять во все концы страны импортных хрущаков в живом виде было невозможно.
Короче, нас поставили на фумигацию, т. е. в трюмы накачали синильную кислоту и повесили плакаты с черепом и костями.
Все, кто имел возможность, уехали к родным в Питер, а на судне остался жесткий минимум. Поскольку Виктор должен был сдать груз, он остался. Потом и он попросил замену и тоже уехал.
Позднее мы с ним встречались на берегу и работали на разных судах. И он и я дружили с рано умершим в море капитаном Юрой Ребристым…
Пока я писал эти строки, меня не оставляло щемящее и безысходное чувство грусти, т. к. все меньше и меньше остается друзей, с которыми меня связывала морская судьба, с которыми хорошо работалось и дружилось…
А в память о Викторе осталось двенадцать книжек на моей книжной полке — на их обложках его имя…